Хорошие мальчишки, с нежностью подумал Лотар. Из всех четверых получится отменный костяк воинского ордена, который он хотел организовать на манер восточной Фехтовальной академии. А со временем они могут создать свои школы, и тогда уже их ученики поведут дело дальше.

— Нет, не так, — произнес Лотар и поднялся.

Все четверо застыли, хотя он не хлопнул в ладоши, останавливая учебный бой.

— Ноги маскируют не только боевые юбки, которые на вас надеты. — Лотар подошел к Рамисосу и уверенно ударил в плотную ткань, которая образовывала широкий, непроницаемый для взора противника занавес от пояса юноши до самой земли.

Удар пришелся чуть выше колена опорной ноги, Рамисос рухнул как подкошенный, остальные ребята захихикали.

— Все зависит от того, что ты делаешь и что от тебя ожидает противник. Если ты действуешь из неправильной позиции, а противник прост, как репа, можешь считать, что ты замаскирован. Или наоборот, если он хитер и ожидает подвоха, делай все напрямую, и снова ты обманешь его. Полагайтесь не на юбки, а на свое понимание тактики. — Лотар усмехнулся, потому что вынужден был пояснять совершенно очевидное: — Хороший боец и без юбки будет замаскирован так, что его не прочтет и дюжина искусных противников.

Юноши позанимались еще полчаса. Небо стало хмуриться, над осенним лесом пронесся порыв холодного ветра. Где-то очень далеко завыл волк, на шумно качающихся березах растарахтелась сорока.

Лотар повернул голову в сторону дома:

— Слышу, Сухмет, и все понимаю. Мы скоро закончим. — Потом вернулся к мальчишкам, сделал несколько разогревающих упражнений и, когда почувствовал, что кровь быстрее бежит по жилам, крикнул: — Теперь — все на меня! В полную силу.

Мальчишки, которые привыкли к такому окончанию тренировок, скроив воинственные рожи, окружили Желтоголового. По глазам Лотар мог без труда судить, что Каш начнет атаковать верховой атакой в прыжке, Рамисос, наоборот, подождет, когда можно будет неожиданно, по его мнению, выпрыгнуть из-за Бостапарта, а Виградун опять изо всех сил постарается хотя бы дотронуться до сигнального иероглифа, вышитого напротив сердца Учителя. Впрочем, как и раньше, у него ничего не получится.

Лотар остановил прыжок Каша почти вертикальной атакой снизу вверх, воткнул беспечного Бостапарта головой в кучу опавших листьев, а потом обогнул выпад Виградуна и обработал его серией жестких тычков по ребрам и в печень. Рамисоса он трижды опрокидывал подсечками, а когда тот уже не мог встать, добил молниеносным ударом по шее.

Сегодня он действовал жестче, чем обычно. И потому поединок окончился быстрее, чем ожидали мальчики.

Рамисос встал, вытирая кровь на рассеченной губе, и прохрипел — травмированное горло не давало говорить как следует:

— Так нечестно, Учитель, ты бился в темпе, в котором ни один человек не способен двигаться.

Ему, как самому младшему, прощалось многое. Но не сегодня. Лотар лишь сухо усмехнулся:

— В таком темпе двигаются, например, крэксеры, мальчик. Единственное, что я пока могу сказать, — после встречи с ними ни один из вас не выживет.

Виградун, который все никак не мог подняться на ноги, растерянно вертя головой, прошептал:

— У нас нет крэксеров.

— Вот чтобы и твои сыновья могли это утверждать, советую забыть эти слова навсегда. И в любом случае, надо готовиться так, словно крэксеры притаились за каждой березой. — Лотар выпрямился. Он не был доволен чересчур легкой победой: или он сам находится в необъяснимо хорошей форме, или мальчишки явно перенапряглись, а он даже не заметил этого. — Все, на сегодня довольно. Купаться, собирать амуницию, и домой. Сегодня у нас будут гости.

Каш, который соображал быстрее всех, а любопытством превосходил даже Сухмета, спросил:

— Нам нужно готовиться к встрече, Учитель?

— Надеюсь, что нет, — ответил Лотар и добавил, встретив удивленный взгляд ученика: — Видишь ли, пока я и сам не пойму, кто к нам едет.

К воротам дома, в котором Лотар жил последние пятнадцать лет, сложенного из вековых бревен и обнесенного высоким и крепким частоколом, подходил довольно странный караван. Здесь были и люди в богатых кафтанах, и солдаты в цветах королевств и княжеств чуть не всего Западного континента, и несколько носилок с господами, которые привыкли править, — новая, денежная знать из разных стран и городов.

Вся большая лесная поляна, на которой стоял дом, была уже забита людьми, животными, повозками и шатрами, которые разбивали слуги, а конца каравану все не было видно. Наконец Лотару это надоело. Он повернулся к Сухмету, который с хитрым видом стоял рядом и разглядывал из высокого окна столпотворение внизу.

— Послушай, может, сказать им, чтобы они убирались? Все-таки место до сих пор принадлежало нам, и, наверное, мы можем здесь распоряжаться.

— Давай подождем, посмотрим, что происходит, господин мой.

— И так понятно — захват нашей земли происходит, вот что.

Впрочем, в словах Лотара не было и грана раздражения. Просто он счел нужным поворчать, такое с ним случалось и раньше. Тем более что Сухмет раньше ничего ему не говорил, а должен был издалека почувствовать и каравай, и тех, кто его сюда направил, и даже, наверное, разузнать зачем.

— Как ты сам любишь говорить, захват земли не цель, а средство. Нам же нужно узнать, ради чего все эти люди тут собрались.

Лотар только вздохнул. Он хмуро отвернулся от окна и решил было уйти к себе в тихий зал для размышлений, но тут его внимание привлек высокий, толстый и сильный человек, важно восседавший на огромном жеребце редчайшей в этих краях масти — серой в яблоках. Человек этот спешился, шумно и энергично отдуваясь, подошел прямо к воротам и стал стучать закованным в латную перчатку кулаком так, что грохот пошел по всей ограде.