Прихожане к тому времени еще не собрались, но все священники, включая обезумевшего Польрена, сгорели живьем, не сумев выбраться из огненного ада.

– Зачем вы это сделали, фон Рауб? – Эрик был так спокоен, что становилось холодно. – Это бессмысленное убийство. Я надеюсь, у вас есть хоть какие-то оправдания.

– Мне не в чем оправдываться, ваше величество. Никто из ваших подданных не погиб, а убивать священников вы мне не запрещали.

– Вам что, нужен полный список тех, кого нельзя убивать?

– В идеале – да. Я пополняю его понемногу, но было бы удобнее, если бы ваше величество сами его огласили. От начала и до конца. Можно в письменном виде.

Повисла пауза.

Эрик обдумал слова Тира и спокойно констатировал:

– Эта наглость переходит все границы. Легат, вы повредились в уме?

– Вопрос не риторический? – уточнил Тир. – Тогда ответ «нет». Я в своем уме, и убийство не было бессмысленным. Священники Свято-Никольского храма считали меня сатанистом, следовательно, себя считали моими врагами и вели себя соответственно. Я убил своих врагов. То же самое я делаю на фронте. И я не вижу разницы.

– Все христианские священники считают тебя сатанистом, – тихо произнес император, – все до единого, Тир, кроме моего брата. Ты собираешься убить их всех?

– Я не могу убить всех воюющих кертов и не могу убить всех христианских священников, ваше величество.

– И ты действительно не видишь разницы.

Эрик не спрашивал, он утверждал. Тир был рад, что император понял его точку зрения, но с удовольствием выслушал бы, в чем, по мнению его величества, заключается разница между кертами и попами. Если бы это мнение не противоречило здравому смыслу, Тир принял бы его как руководство к действию. Точнее – к бездействию. Он отменил бы свое решение убивать попов.

– Что же мне с тобой делать? – спросил Эрик безнадежно, и Тир насторожился, боясь уловить в голосе хозяина намек на слабость… намек на страх. За страхом непременно последует предательство. Попытка убийства. Так бывает всегда…

– Ладно. – Его величество встряхнулся. – Формально ты никого не убивал и ничего не сжигал, Туль все сделал своими руками. Но на будущее, легат, не убивай в Вальдене никого, кто не грозит смертью тебе самому. Церковь не убьет тебя, пока ты под моей защитой, значит, священники ничем тебе не угрожают…

Он осекся.

Тир сполна насладился паузой, прежде чем кивнуть:

– Так точно, ваше величество. Мне – ничем.

– Найти Катрин пока не удалось. – Эрик кивнул на кресло: – Садись, не стой. Часть денег была снята с открытых ею счетов в Лонгви и Авондере, но снята одновременно, значит, это сделали два разных человека. У твоей женщины есть сообщники.

– Или враги.

– Нет, Суслик, это же шефангские банки. В них нельзя получить деньги по чеку, выданному под принуждением.

– Этой… м-мать… милой девочке способен задурить голову даже поп-параноик, что уж говорить о вменяемых мошенниках. Ладно, я понял. Спасибо, ваше величество.

– Найдем мы ее. Суслик. – Эрик спокойно набивал трубку. – Рано или поздно, найдем, никуда она не денется. И ничего не случится ни с ней, ни с твоим сыном.

Его величество император Вальдена не однажды задумывался о том, что ничего не знает о Тире фон Раубе. Пилот, да. Мастер. А что еще? Все десять лет что-либо еще казалось несущественным. Демон или нет, Тир жил по человеческим законам, и Эрик считал, что этого достаточно.

Он медленно шел через анфиладу украшенных фресками залов, стараясь не обращать внимания на гудение мух. Дворец одного из оскландских мениров – соправителей Оскила – казалось, был порожден фантазией спятившего демиурга, попытавшегося смешать воедино божественное и демоническое.

Попытка удалась.

На ярких красках фресок потеки крови смотрелись страшнее, чем целые лужи ее на мозаичном полу. Луж на полу, впрочем, тоже хватало. Кровь уже потемнела и подсохла, но по-прежнему привлекала полчища мух.

Это в Вальдене весна, а в Оскланде уже вовсю лето, и мухам было здесь тепло, вольготно… теперь еще и сытно.

Сейчас Эрик ощущал, как создание, называвшее его своим хозяином, становится чем-то иллюзорным, видимым, но неосязаемым. Тир никуда не делся – хоть в данный момент и отсутствовал – в бесплотного духа не превратился и приказы выполнял, но в реальность его поверить не получалось. Потому что это означало признать реальность того, что рядом с Эриком, рядом с Хильдой почти постоянно находится смертельно опасный, безумный от ненависти к людям зверь.