– Отпустите меня, ваше величество.

– Ты уже не боишься умереть?

– Боюсь. Но это мои проблемы.

– Хильда хотела тебя увидеть.

– Благодарю, но я вынужден отказаться.

– Как всегда, – кивнул Эрик. – Ты обратил внимание: уже довольно давно тебя недостаточно просто пригласить в гости. Нужно прилагать усилия. И, заметь, Хильда неизменно их прилагает.

– А я, скотина неблагодарная, так же неизменно стараюсь увильнуть от приглашения. Вам бы радоваться, ваше величество.

Эрик взглянул на него с любопытством и улыбнулся сквозь клубы табачного дыма:

– Хм. Пытаешься быть скотиной? Неплохо, но стоит потренироваться.

– Хильда сильная, – сказал Зверь.

Его подхватило, как тогда, на Дороге. Воздушное течение, вихрь снега под фонарем, силуэт Блудницы, подобравшейся вплотную к окну…

– Берегите ее, Эрик. Постарайтесь защитить. Избавьтесь от меня, пока еще есть время.

– Перестань. – Эрик слегка поморщился. – Я предлагаю компромисс, надеюсь, ты не против компромиссов? Бессрочный отпуск…

Зверь больше не слушал. Он взял со стола первый попавшийся листок бумаги, написал рапорт – опять, в который уже раз, – протянул Эрику.

И поймал взгляд.

– Подпишите!

Сопротивление было такое, как будто небо надавило на плечи.

Опустить голову! Отвести взгляд!

Немедленно!

Зверь продолжал смотреть в глаза императора, своего хозяина.

Нет. Не может быть хозяином тот, чей взгляд пойман. Даже если он в небе. Даже если это небо сейчас раздавит, не оставив даже пыли.

Перо в руках Эрика медленно скользило по бумаге. И так же медленно, не веря себе, целовала бумагу императорская печать.

– А ведь это предательство. – Эрик выпустил листок из рук. У него болела голова, ему хотелось сжать руками виски, но он держался. Он тоже сильный, Эрик фон Геллет, император Вальдена. – Ты нарушил обещание, Зверь.

– Я не обещал быть рабом, ваше величество.

– Убирайся.

– Слушаюсь.

Это был последний приказ. Больше – никаких приказов, но этот Зверь выполнил беспрекословно.

Убираться. Да. И чем скорее, тем лучше.

Ему срочно нужно бежать. Он наконец-то свободен.

Вот так вот, запросто взял и ушел. Улетел, точнее.

– Фон Рауб уволился из армии.

– Ну?!

– С треском.

За что люблю сэра Отто – начальника над всеми моими разведчиками, – за потуги на точные формулировки. Не уволился, а вышвырнули. Именно что с треском.

Долготерпение Эрика меня, надо сказать, поражало. Я бы на его месте давно Волка восвояси спровадил. Во-первых, если человек с раздражающей настойчивостью подает тебе ежедневные прошения об отставке, на это, наверное, стоит обратить внимание. А во-вторых, если этот человек раз за разом ведет себя все более вызывающе и перестает выполнять приказы, стоит задуматься о полезности оного человека на государственной службе. Или о бесполезности. В общем, о вредности его задуматься стоит.

Эрик терпел. Из одного только душевного благородства, надо полагать. Ну и немножечко из чувства ответственности за бесценную Волчью шкуру. Только, если Волку самому шкура не дорога, какого же хрена его императору о ней печься?

Эрик спрашивал меня, почему шкура стала не дорога. Тогда я сказал, что не знаю.

На некоторые вопросы по-другому просто не ответить.

Волк прослужил в Вальденской армии чертову прорву лет. Я, на что уж бессмертный, и то нигде так надолго не задерживался. И служил он отлично. А потом как с цепи сорвался.

Почему вдруг?

Почему вдруг люди начинают совершать самоубийственные поступки? Элементарно! Потому что хотят умереть. Они могут и не знать, что смерти ищут. Волк может не знать. Даже, скорее всего, не знает.

Что он взял с собой? Болид.

Двигатели на болиде – из моего родного мира. Энергозапас – на полсотни лет. Оружие – здесь такого никогда делать не будут. Из принципа.

Что еще? Да ничего.

Могу поспорить, если ангар в его замке обыскать как следует, там в какой-нибудь груде снятого железа и его талисман отыщется. Золотой чертенок, давешний подарок госпожи фон Сегель. И чертенка этого я бы в руках подержал. Цацка золотая. Драгоценная. А уж до чего восприимчивая да памятливая. Угу. Попробовать стоит.