И вот сейчас Лирна обратила внимание своих спутников именно на древесный обод.

– Видите! Здесь есть определенный рисунок. Хаотичный, сложный и непонятный. Словно разводы на плохо помытом окне. Но самое уникальное, что болары могут менять этот рисунок по своему желанию. И когда Спин со мной здоровается, то всегда создает вот такой орнамент.

Девушка негромко щелкнула пальцами, и через пару секунд по ободу побежала легкая рябь, а потом текстура рисунка сменилась на по чти ровные обозначения квадратов. Болар застыл на месте и даже дал погладить обод обоим Эль-Митоланам.

А хуторянка продолжала хвастаться своим другом:

– Он даже может говорить два слова. Вернее, даже больше, но вам их будет трудно понять. А вот мое и его имя он произносит превосходно. Вот послушайте. – Лирна тоже погладила болара по ободу и четко спросила: – Ты кто?

Ответ прозвучал, словно открывшаяся со скрипом дверь:

– Спи-ин.

Девушка поощрительно засмеялась и спросила:

– А я кто?

– Лиирна.

Голос, если его можно было так назвать, казался немного странным, но оба имени звучали четко и ясно. И спутать или не понять сказанное было невозможно.

– От этого Спина исходят три волны, – полуприкрыв веки, стал говорить Хлеби. – Страх и… хм!.. Торжество!.. Гордость!.. Даже восторг…

– И как вы думаете, наставник, – с бесхитростным простодушием спросил Кремон, – могут подобные эмоции исходить от неразумного и бесчувственного растения?

Старший Эль-Митолан уже двумя руками ощупывал и поглаживал корни, обод и даже, очень осторожно, покров верхней сферы. Долго ощупывал. А все остальные затаили дыхание и не издавали ни звука, видимо тоже проникнувшись важностью момента и боясь нарушить мыслительную деятельность очень важного, авторитетного и сильного колдуна. Даже болары замерли, словно неживые. Наконец Хлеби тяжело вздохнул и, не прекращая поглаживаний обода, произнес:

– Я думаю… Гм… Думаю, что с твоим, Кремон, появлением на мою голову свалилась целая лавина проблем. Но больше всего я опасаюсь, что основной камнепад еще только впереди!

По возвращении в замок Хлеби сразу отдал распоряжение срочно позвать к нему всех деятелей управы, которые командовали в поселке в отсутствие еще не вернувшегося из Лиода старосты Берки. Еще в дороге главный протектор Агвана поделился со своим учеником решением срочно начать постройку сразу двух зданий в районе Паласиевого луга. И возможности для этого были. В первую очередь из-за начавшей стекаться в поселок рабочей силы. Фактически сразу же после праздника десятки строителей из близлежащих районов, да и не только, потянулись в управу с прошениями принять их на работу. Большинство принимали, и уже на следующий день они отправлялись на глиняные карьеры. Там невиданными до сей поры темпами возводились новые, более совершенные печи обжига, и в ближайшие недели ожидалось увеличение выпуска кирпича и черепицы почти втрое. Остальных размещали на постой в свободных комнатах управы и тех домах, где согласились принять временных постояльцев. Всех, даже еще неработающих специалистов ставили на довольствие, а наиболее ценным и авторитетным профессионалам сразу же начисляли денежное жалованье. Ведь многие из них хотели как можно быстрее перевезти в Агван и свои семьи. А так как более глобальные планы по строительству оздоровительного центра и первых домов городского типа находились пока в стадии привязки к местности, то накопившийся людской потенциал желательно было использовать до того, как он застоится от безделья.

Первый дом решено было построить для хуторянина Гната и его семьи. Причем Хлеби был уверен, что хуторянин с радостью согласится на двухэтажное здание полностью из кирпича. Да еще и с крутой крышей, покрытой самой лучшей черепицей. Имевшийся наготове один из проектов такого здания вообще напоминал крепость и мог выдержать серьезную осаду. Уже вечером на месте строительства должны будут расположиться первые бригады и приготовить себе временное жилье, а с утра приступить к рытью котлована.

Кремон хоть и подивился неимоверным размерам здания по меркам глухого хутора, но в душе согласился с такой постановкой вопроса. Исходя из последних событий, иметь дальний рубеж обороны очень не помешало бы. Но вот зачем еще строить башню на четырнадцатом километре? Как раз в том месте, где кончались сенокосные луга и начиналась Клаковская гуща, которая в свою очередь через несколько огромных полей граничила с Полнорецким лесом. Ведь подобная башня будет стоить весьма дорого и потребует огромного количества магической энергии для нормального функционирования. На все эти вопросы его наставник ответил коротко и по существу:

– Нам придется сильно расширить внешний охранный периметр. А без башни сделать это весьма проблематично. К тому же в скором времени сюда прибудет один, а то и два Эль-Митолана, которые начнут заниматься лишь одним вопросом: изучением и установлением глубокого контакта со стаей боларов. Сегодня же я дам вызов конкретным колдунам в столице. И согласую эти действия с королем. И напоследок: эта башня, скорей всего, станет первой в строительстве нового замка для нового протектора той местности. Или ты думаешь, что один человек может справиться с охраной молодого и быстро разрастающегося города?

– Конечно! В таком случае я полностью с вами согласен. – Кремон понимающе закивал. – Но вот интересно мне: кого вы позовете для работы с боларами? Полностью доверяю вашему опыту в подобных делах, но я также слышал, что среди Эль-Митоланов бытует мнение о зеленых шарах как о никчемном лесном мусоре. Как бы такие колдуны не испортили наших наметившихся отношений со стаей. К тому же вы сами говорили, что это поселение летающих растений, возможно, уникально именно из-за своего неимоверно высокого общественного развития.

– Признаю твои опасения обоснованными. – Хлеби скорбно ухмыльнулся. – Я сам еще пару часов назад относился к гипотезе о разумности этих летающих растений как к нонсенсу. Зато теперь хочу выбрать такого человека, который и раньше ратовал за гуманное отношение к боларам. Таких колдунов несколько. И одного из них ты знаешь весьма хорошо. По твоим же словам…

– Кто же это?

– Один из твоих столичных наставников, Давид Сонный. Что, удивлен? Он тебе так много тайн раскрыл преждевременно, а о своих работах примерно десятилетней давности ничего не рассказал?