Пассионарио снова улыбнулся, полюбовался на хохочущего взахлеб начальника охраны и невинно поинтересовался:

– Скажите, полковник, вы носите амулет, экранирующий от эмпатического воздействия?

– Я? – вознегодовал Сорди. – Как вы могли такое подумать? Это Амарго общается с вами исключительно экранировавшись предварительно, чтобы вы не могли его прослушать. А я никогда не надевал подобных амулетов.

– Тогда почему вы не смеетесь? – неожиданно резко спросил Пассионарио. Улыбка мгновенно исчезла с его лица, и оно стало жестким и безжалостным, а в глазах появился недобрый огонек. – Снимайте амулет. Вы попались.

Пойманный с поличным полковник сориентировался мгновенно. Быстро обернувшись к начальнику охраны, он с величайшим состраданием в голосе произнес:

– Вы видите, до чего они его довели? Я знал, что это добром не кончится. Скорей позовите ваших ребят, скажите, что товарищ Пассионарио сошел с ума и его надо срочно схватить и уложить в постель. И лечить. А я пока подержу его, чтобы больше никуда не убежал и ничего с собой не сделал.

– Ну-ну, подержите, – злорадно усмехнулся «сумасшедший» вождь и нахально протянул ему руку. – Попробуйте. Вы же у нас отважный человек.

Полковник на несколько секунд заколебался, изучая протянутую ему руку, поскольку отлично знал, как товарищ идеолог гладит штаны и вовсе не хотел ухватиться за раскаленный утюг. А тем временем Пассионарио свободной рукой провел в воздухе несколько магических линий, обездвиживающих противника, и с благодарностью вспомнил Мафея, который его этой полезной вещи обучил.

– И опять вы попались, – так же злорадно сообщил он, залезая за ворот неподвижному Сорди и сдергивая с него амулет. – А говорили – не носите. Опять обманули? Дон Аквилио, вы куда? Сядьте на место и наденьте вот это.

– Зачем? – совершенно растерянный начальник охраны осторожно взял протянутый ему амулет и подозрительно уставился на шефа, видимо, пытаясь определить, не сошел ли он в самом деле с ума.

– Дон Аквилио, бегите скорей, пока он и с вами ничего не сделал! – в панике закричал пленник. – Позовите кого-нибудь! Вы же видите, он не в себе!

– Наденьте, наденьте, – настойчиво повторил Пассионарио, не обращая внимания на вопли. – Он предохраняет от эмпатического воздействия. Я сейчас буду допрашивать этого обманщика, и… не хочу, чтобы вам тоже досталось. А вы посидите и послушайте.

– Вы что, будете его… пытать? – подозрительно поинтересовался дон Аквилио, все-таки надевая на шею амулет.

Пассионарио нехорошо усмехнулся.

– Что вы, зачем? Я, конечно, могу, да и есть у меня такое желание, если честно, за то, что он сделал из меня дурака и за то, что подставил Кантора. Но в этом нет необходимости. Вы никогда не задумывались, зачем это вообще делается? Зачем, чтобы принудить человека к чему-либо, ему причиняют боль?

– Чтобы сломить его, – предположил начальник охраны.

– Примерно да. Чтобы ему стало страшно. Чтобы животный инстинкт подавил в нем волю к сопротивлению. Это грубо, конечно, но очень действенно. – Он отбросил со лба длинную растрепанную челку, наклонился к полковнику Сорди и положил руки ему на плечи. – Так вот, нам совершенно не нужно пытать полковника, чтобы ему стало страшно. Верно, полковник?

Что касается Мафея, то он, подумав предварительно некоторое время, решил все же не приставать к кузену перед свадьбой и не нагружать его своими проблемами. Но и появляться на глаза наставнику тоже было как-то боязно, поэтому он решил для начала наведаться к Эльвире и немного определить обстановку. Эльвиры в комнате не было, так что пришлось топать за ней в общую гостиную, где дамы собирались на посиделки и где вчера произошло явление двух пьяных эльфов народу. Подойдя к двери, он услышал голос Акриллы, и слегка успокоился. По крайней мере, она вернулась, и то хорошо.

– Скажите просто, что вам завидно! – возглашала она каким-то совершенно необычным для нее уверенным насмешливым тоном. – Что вам всем так хотелось переспать с эльфом, что вы чуть не поубивали тут друг дружку, а он достался мне, и теперь вам ничего не остается, как дразниться. И между прочим, – добавила она, видимо, чтобы окончательно добить подруг. – Он мне сказал, что для них целомудренные человеческие женщины – самый писк. Потому что эльфийки этого анатомического нюанса не имеют от природы.

Мафей тихонько хихикнул, потом поспешно придал своему лицу серьезное выражение, и толкнул дверь.

– Доброе утро, дамы! – серьезно и торжественно начал он, но дамы своим дружным хохотом немедленно сбили ему весь серьезный настрой.

– Ой, ваше высочество! – радостно вскрикнула Вероника. – Как ваше здоровье?

– А ваш друг еще нас как-нибудь навестит? – с интересом мурлыкнула Камилла. – Очень, все же, хотелось бы.

– Где ты был? – накинулась на него Эльвира. – Мэтр тебя ищет с самого утра! Он уже в замок Арманди смотался!