– Да нет уж, спасибо, не надо, – отказался король. – Твой метод добиваться девушек мне вряд ли подойдет. Таким способом я смогу разве что насмешить весь двор до судорог. Уж лучше я придумаю что-то свое, более подходящее. Не зря же я изучал психологию.

– Вы все о том же? Об этом несчастном зеркале? Далось оно вам! Улыбайтесь чаще, и все вас будут любить и обожать. А если оно вас уж так сильно раздражает, это зеркало, могу дать еще один совет.

– Показать ему два пальца… – захихикала Ольга.

– Не обязательно, но можно, нагляднее будет. Показать ему два пальца и сказать ему в глаза: «Я самый классный парень в этом королевстве, и если кто не согласен, пусть поцелует меня в задницу, потому что мне плевать на его задрипанное мнение. Я вот такой вот, как я есть, и я себе нравлюсь».

– И женщины меня обожают, – подхватила Ольга. – И отпихивают друг друга локтями у дверей моей спальни.

Король мгновенно и очень резко перестал улыбаться, и Кантор поспешил уточнить:

– Ваше величество, не думайте, что я опять над вами насмехаюсь, я серьезно.

– Да я не о том… – досадливо поморщился король. – Просто вспомнил еще об одной проблеме…

– Это вы об Этель? – уточнила Ольга.

– А о чем же. Я ведь с ней так и не расплатился, и все это удовольствие мне еще предстоит.

– А вы ей что-то должны? И много? А вы тряхните казначея получше.

Ольга с королем дружно расхохотались, Кантор сначала не понял, почему. Потом до него дошло, что долг, видимо, выражался не в деньгах, и он сморозил полнейшую глупость.

– А это мысль, – сказал король, отсмеявшись. – Я его отдам не Флавиусу, а Этель, и пусть делает с ним, что хочет. Через сутки он начнет платить по миллиону за каждую минуту спокойного сна.

– А что вы ей задолжали, если не денег? – поинтересовался Кантор.

Король поколебался, затем все-таки признался:

– Ночь любви. Только не вздумай смеяться, это совершенно не смешно.

– Ну, это смотря для кого, – возразил Кантор, – Но вам точно не смешно, я понимаю. Эта дама дракона уделает до полусмерти. Так что, если вы не чувствуете себя в состоянии осилить такой подвиг, лучше заранее запаситесь соответствующим эликсиром.

– Это каким? – заинтересовался король.

– Я в них не очень разбираюсь, сам никогда не пользовался. Спросите у магов.

– Обязательно спрошу, по-моему, мысль вполне стоящая. Ну что ж, раз мы разобрались со всеми моими проблемами, может ты, Ольга, нам что-нибудь расскажешь?

– А что вам рассказать?

– А вот расскажи мне про песика Друппи.

– Где это вы о нем услышали? – засмеялась Ольга. – Жак рассказал? Или я где-то упомянула и просто не помню?

– Нет, упомянул об этом загадочном животном господин Хаббард. Что ты смеешься, правда. Упомянул, а подробно рассказывать отказался, видимо, из вредности. Посоветовал спросить у тебя. Так что, рассказывай. Желание покойного надо как-то уважить.

Некоторое время Ольга старательно уважала желание покойного господина Хаббарда, затем изложила обещанную сказку о мальчике-грязнуле. К удивлению Кантора, это оказалась вовсе не шутка, а действительно сказка, до отвращения поучительная да еще и в стихах, и она ему совершенно не понравилась. А потом появился Мафей, и король стал прощаться. Он опять самым бессовестным образом обнял Ольгу, и доброжелательным кивком попрощался с Кантором. Причем, как ни старался Кантор заметить в его взгляде какой-либо намек на происшедшее – скрытое торжество, угрозу, или насмешку – ничего подобного он не заметил. Светлые глаза его величества были абсолютно чисты и спокойны, хотя такое впечатление вполне могло быть обманчивым. В искусстве владения собой король Шеллар запросто мог потягаться с ним, профессионалом. И что особенно странно, когда растаяло серое облачко телепорта, Кантор вдруг почувствовал, что продолжать улыбаться стало вдвое труднее, словно вдруг сломалась некая опора, на которой держалось все его самообладание. А Ольга, как и следовало ожидать, немедленно поинтересовалась:

– Диего, а что он тебе сказал, когда я ушла?

Сочинять что-либо правдоподобное не было ни сил, ни желания, поэтому Кантор честно ответил:

– Он меня ткнул носом в дерьмо так качественно, что мне не по себе даже вспоминать об этом. И если ты будешь еще об этом спрашивать, ты меня окончательно доконаешь. Не спрашивай. Пожалуйста. Лучше иди ко мне.

Он похлопал по коленкам, приглашая ее сесть, и она охотно забралась ему на руки. В ее объятиях и ласках чувствовалось откровенное сочувствие.

– Диего, – попросила она, ласково перебирая его волосы, которые она, как обычно, первым же делом распустила. – Я тебя очень прошу, не ссорьтесь с ним больше. Когда мои друзья ссорятся, я просто на части разрываюсь.

– Его ты тоже об этом попросишь? – уточнил Кантор.

– А его об этом просить не нужно. Он сам понимает, он давно меня знает. И начал-то ты. Что вы не поделили?

«Не что, а кого», – подумал Кантор и спросил:

– Ольга, а ваш король злопамятный?