– Нет. Просто это наиболее вероятный вариант. До сих пор вы не сбежали только затем, чтобы высказаться на суде.

– А вот назло тебе не сбегу.

– Назло мне? Да мне-то какая разница? Вас же будут вешать, не меня. Или вы еще и там высказаться хотите?

– Я хочу, чтобы ты пришел на казнь. И посмотрел мне в глаза, когда меня будут вешать. И тебе таки придется прийти, потому что это мое последнее желание.

– Хорошо, если хотите, – пожал плечами судья. – А зачем?

– А затем, чтобы ты не думал, что раз я бессмертный, то твоя совесть чиста.

– Она была бы чиста, даже если бы вы были обычным смертным.

– Ну, ты таки сволочь. По-твоему, я был не прав?

– Конечно. Убивать – противозаконно. Я охотно верю, что потерпевший был негодяем, но это не повод нарушать закон. Существует масса эффективных легальных способов борьбы с подобными людьми.

– Например, штраф, – съязвил Казак.

– Если человек безнравственен, то это, как правило, проявляется во всех сферах жизни. И если его хамство и презрение к низшим сословиям преступлением не является, то в чем-нибудь другом он обязательно должен быть замаран. Не может быть, чтобы негодяя не за что было прижать. Надо только подумать головой и действовать законными методами.

– Ты еще и зануда к тому же. Иди отсюда и не морочь мне голову. Или ты хотел еще что-то спросить? Так телись быстрей, не ходи вокруг да около. А то и слушать не стану.

– «Что-то еще» – это зачем к вам приходили предыдущие шесть посетителей? – чуть усмехаясь, уточнил судья.

– Да ты что, следил за мной, что ли?

– Делать мне больше нечего, самому следить. Доложили. За прошедшие три дня к вам приходили искать бессмертия три высокопоставленных чиновника нашего департамента, дядюшкина нынешняя фаворитка, один бестолковый стражник и, что противнее всего, якобы безутешный отец потерпевшего. Одного не могу понять: что они могли вам предложить взамен?

– Они не такие умные, как ты, и не знали, что я могу исчезнуть из этой камеры в любой момент. Разное предлагали. Дело замять, выпустить, побег устроить, денег еще предлагали. Много.

– Так, – сам себе заметил судья, – этих четверых надо уволить.

– А ты что предложишь? – хитро усмехнулся Казак. Ему действительно было интересно, что же додумается предложить этот действительно неглупый и сообразительный юноша.

Судья опять пожал плечами:

– Ничего. Разве я спрашивал вас о секрете бессмертия, которого на самом деле не существует?

– А ты откуда знаешь, что не существует? А вдруг существует?

– Не думаю. Возможно, вы не раскрываете его из-за того, что связаны обетом, но мне кажется более реальным другой вариант. Секрета нет вообще. Это врожденный дар, который нельзя передать другому человеку. Иначе вы хотя бы раз в жизни это сделали бы. Не за деньги, не по просьбе, а по своей воле. Для друга, для любимой женщины, для кого-то, кто вам дорог. Но этого не происходило ни разу. Значит, невозможно. Логично?

– Ты сам до этого додумался или тоже придворный маг сказал?

– Сам. Это же просто.

– Просто? До большинства людей это не доходит, даже если сказать им прямо! Они не верят и долго уговаривают всевозможными способами…

– Я часто замечал, – судья вздохнул, – многие люди не способны мыслить трезво и беспристрастно. Каким-то образом у них получается обманывать самих себя, если им чего-то очень хочется. Так, значит, моя гипотеза верна?

И ведь он не врал. Его действительно интересовала правильность гипотезы, а не секрет бессмертия. И он искренне считал, что секрета не существует.

– Это на него похоже, – улыбнулся Кантор. Улыбка получилась не совсем искренней, так как именно в этот момент он вспомнил, как сам приставал к бессмертному приятелю с глупым вопросом о несуществующем секрете, и вспоминать об этом было стыдно. – И что, тебя повесили?

– Разумеется, – беззаботно кивнул рассказчик, будто речь шла о чем-то обыденном.

– А Шеллар пришел?

– Пришел, конечно. В точности как я просил. Только не заметил я, чтобы в нем хоть вот такусенькая капелька совести зашевелилась. Зато потом, когда я вернулся, Истран меня отчитал, как маленького, что порчу ему воспитанников и калечу им психику.

– Ага, Шеллару, пожалуй, покалечишь психику, как же.

– А вот Истран считал, что слоняться по казням и заглядывать в глаза умирающим – первый шаг начинающего маньяка. Шеллар ведь и так был не совсем нормальный. Когда я узнал, что он королем стал, поначалу перепугался за его бедных подданных. Но оказалось – ничего, нормальный король. Не дурак, по крайней мере.

– А второй раз?

– Что – второй?

– Ты говорил, он тебя два раза судил?

– А, второй раз был еще веселее. Когда я вернулся, где-то через пару лун, меня встретили в городе опять все те же родственники потерпевшего. И, как это ни смешно, поблизости опять оказался тот самый законопослушный офицер стражи, и меня опять честно арестовали…