Айрин хотела пройти в шатер, но Гарт молча преградил ей путь.

— В чем дело? — удивилась девушка.

— Вам там делать нечего, — холодно отозвался Гарт.

— Это еще почему?

— Чтобы выразить вежливое беспокойство, — усмехнулся Гарт, — необязательно заходить внутрь, ваша милость. Будем считать, что вы его выразили. Всего хорошего.

— С каких пор ты стал указывать мне, что делать? — Глаза Айрин блеснули.

Но Гарт и бровью не повел.

— А я и не указываю. Но в этот шатер вы не войдете. По крайней мере не сегодня… ваша милость.

— А если я прикажу?

— Слугам своим приказывайте. Я же подчинюсь только Рустаму или королю.

Айрин покраснела, в последнее время она стала злой и вспыльчивой. Но Гарта, в отличие от Рустама, не ослепляла любовь. Он видел, что с Айрин творится неладное. Ему было по-своему жаль ее, но еще больше ему было жаль Рустама. И щадить Айрин сейчас он не собирался.

— Он мой муж, — гневно начала Айрин, — и никто не имеет права…

— Ха! Не смешите меня, ваша милость, — грубо перебил ее Гарт. — Он ваш муж? Как же, свежо предание… Рассказывайте это дурачкам. Зачем вы сюда вообще пришли, чтобы еще раз сделать ему больно? Не надо утруждаться, он и так без сознания. Или вы хотите его добить?

— Ты что говоришь?! — закричала Айрин. — Ополоумел?!

— Ни в малейшей степени! — отрезал Гарт. — Вас же гнетет то, что он стал бароном, хотя он и не напрашивался. Нужно ему ваше драгоценное Гросбери, как корове второй хвост. Оставьте его себе, ваша милость.

— Да что ты понимаешь?!

— Вот именно! Ни хрена я не понимаю! Каким образом такая славная девушка в одночасье превратилась в стерву?!

— Ты, холоп…

Глаза Гарта сузились.

— Я, может быть, и холоп, но, по крайней мере, не кровосос, как некоторые. Вот скажите мне сейчас честно и откровенно: почему вы к нему так жестоки?

— Я… я… он… Ты ничего не знаешь!

— А вы мне расскажите, — вкрадчиво предложил Гарт. — Хватит уже морочить голову. Ответьте на простой вопрос, ваша милость: чем он вам не угодил?

Айрин неожиданно сникла.

— Дело не в нем, — сказала она тихо. — Но я не могу тебе рассказать… я никому не могу рассказать.

— Это ваше право, — холодно отозвался Гарт. — Но если дело не в нем, не делайте ему больно.

— Я не просила его в меня влюбляться…

— Верно, — Гарт притих, враз растеряв всю свою воинственность, — это он сам, по глупости. Молод еще.

— Я не люблю его, — словно извиняясь, произнесла Айрин.

— Я знаю. — Гарт тяжело вздохнул.

Напряжение ушло. Ссора, грозившая разразиться бурей, стихла сама собой. Но Гарт по-прежнему стоял, преграждая девушке вход.

— Как он? — не поднимая головы, поинтересовалась Айрин.

— Жить будет. Завтра придет целитель… Пока же бредит, его сильно приложили.

— Может быть, что-то нужно?

— Все есть. Не в первый раз, ваша милость. Справимся.

Айрин кивнула и, отвернувшись, пошла прочь не разбирая дороги. Гарт хотел было ее остановить и приободрить, но ему помешало назойливое воспоминание: черная вода, сомкнувшаяся над головой друга, и потухший взгляд, уставившийся в светлеющее небо. Он не мог ей простить ее жестокость. Не сейчас…

Эдвитанский целитель сделал свое дело и ушел, пожелав Рустаму всего наилучшего. Благодаря его усилиям Рустам выздоровел, но чувствовал он себя при этом отвратительно. Как лежащий у входа в дом коврик, из которого рачительная хозяйка добросовестно выбила пыль и грязь. Друзья облили Рустама холодной водой и хорошенько растерли грубыми полотенцами. Гарт раздобыл горячий куриный бульон, Рустам с трудом выпил чашку. Его ударило в пот.

— Крепко меня, да? — усмехнулся он через силу.

— Бывало и крепче, — приободрил его Гарт. — Ничего, часик-другой пострадаешь и будешь в норме. Останется время для небольшой тренировки.

— Какой еще тренировки?

— Вчера были схватки в рамках поединка глинглокцы против эдвитанцев, — пояснил Гарт. — А завтра начинается одиночный турнир. И хочу тебя огорчить — или обрадовать, решай сам, — ты на него заявлен. А раз так, то неплохо было бы немного позаниматься, а не то свернешь себе шею, даже целители не помогут.