Было бы неправильно думать, будто существо, способное одним взглядом обратить в бегство бесстрашного Кантора, обязательно должно быть неким монстром. Вовсе нет, ничего уродливого или пугающего в этом ребенке не было. Но вот странного…

Чтобы точнее представить себе, что увидел перед собой Кантор, возьмем за основу его величество Шеллара III. Его Тень, его Луч и его же прискорбное телосложение. Последнее умнем до роста четыре локтя без четверти (а то и меньше), сохранив при этом пропорции и ни в коем случае не делая никаких поправок на необходимые детали женской фигуры. Затем к телу его величества приставим головку принцессы Суон и как следует врежем по лицу сковородкой, дабы придать ему подобающую плоскость, на которой едва-едва выдается вперед крошечный носик. В получившийся экземпляр вставим глаза господина Флавиуса и посмотрим ими в упор, точно как это делает он. И, наконец, напомним себе: то, что у нас получилось, – девочка.

«Только бы не полезла драться… – обреченно подумал Кантор, отступая еще на шаг. – Я и без того выгляжу как идиот…»

Скуластое личико грозной малявки отразило сначала изумление, затем поистине королевскую задумчивость. Кантор отогнал невольную мысль, что малолетняя преступница размышляет, как избавиться от свидетеля, и еще раз огляделся по сторонам – не видно ли вокруг каких-нибудь других людей. Желательно взрослых, самостоятельных и мужского пола. Первым, на что наткнулся его взгляд, оказалась гранитная плита над ближайшей могилой, и впечатления от только что пережитых потрясений вмиг померкли. С небольшого портрета в овальной рамочке ему улыбался давний знакомый, личный шут его величества Шеллара господин Жак.

Прежде чем Кантор успел осознать, что действительно находится в ином мире и перепуганная зеленоглазая девушка не зря показалась ему смутно знакомой, маленькая ведьмочка до чего-то додумалась и решительно сцапала незнакомого мужчину за рукав.

Единственное слово, произнесенное уверенным непререкаемым тоном доктора Кинг, очевидно, следовало понимать как «пошли!», ибо в подкрепление сказанного Кантора столь же уверенно потянули за рукав.

Зеленые глаза второй девушки расширились в ужасе, и она, кажется, принялась возражать. Столь же непонятно и понятно одновременно. Не обязательно знать язык, чтобы сообразить, что может сказать рассудительная старшая подруга взбалмошной малолетке, которая намерена подобрать на кладбище и увести с собой незнакомого оборванца с болтающимися на запястье наручниками и наполовину заросшей мистралийской рожей… Впрочем, вряд ли в этом мире слышали о мистралийцах и их ужасающей репутации…

Выслушав эти, несомненно, здравые разъяснения, девочка отпустила рукав Кантора, чтобы освободить руки для наглядной жестикуляции, и принялась излагать свой ответ непрошеным воспитателям. Без тени сомнения, с королевской категоричностью и, похоже, по пунктам, так как в процессе объяснения то и дело загибала пальцы. Кантору отчего-то сделалось очень и очень неуютно. Мало того, что эта бесстрашная кроха подозрительно напоминала одновременно Флавиуса и его величество Шеллара III в худшей его ипостаси. Тут все было гораздо хуже. Она насчитала целых семь причин, по которым было абсолютно необходимо забрать с собой (возможно, даже домой) подозрительного типа, от которого бросилась бы бежать без оглядки любая нормальная девушка. Кантор, как ни напрягался, не смог придумать больше двух. Да и то одна из них казалась сомнительной. На серьезной мордочке юной некромантки никакого сострадания не просматривалось, и вряд ли она так уж беспокоилась о том, что брошенный на произвол судьбы бедняга замерзнет, заболеет и умрет. Оставалось только любопытство. Если она в остальном так похожа на короля, то и в этом вряд ли уступает. Ведь полуодетый человек с лицом, заросшим только с одной стороны, в наручниках, на кладбище, не знающий местного языка для кого-то – потенциальная опасность, а для кого-то – захватывающая тайна, которую так здорово и интересно будет разгадать. От склада ума зависит. Н-да. Насчет ума. У нее все-таки получилось семь пунктов. А у товарища Кантора – полтора. Но от приглашения все же лучше не отказываться. Ибо попытка выживать в чужом мире самостоятельно закончится, скорее всего, нынче же вечером в ближайшем полицейском участке.

– Во-первых, ты сама сказала, что ниоткуда не пришел, а возник на пустом месте, как привидение. Во-вторых, посмотри на его браслеты… Ой, нет, ты на глаз все равно не заметишь… От них исходит что-то. Я чувствую. То ли они волшебные, то ли наоборот, но что-то они излучают, на что хочешь спорить могу. В-третьих, ты заметила, что он узнал Жака, когда увидел фотку? А если бы ты была внимательнее, то заметила бы. В-четвертых, это наш родственник. Из Семьи. Только не спрашивай, почему я его не знаю и почему он так выглядит. Бабушка говорит, что ветвь Кирин – это диагноз. В-пятых, я ни слова не понимаю, что он говорит, чтобы разобраться, надо смотаться к дедушке и попросить «лютик», но по тону ясно, что чего-то просит. В-шестых, неужели тебе не интересно узнать, что все это значит? Ну и в-седьмых, если предыдущие доводы тебя не убедили… Ты понимаешь, что, если мы бросим его здесь, в лучшем случае его зажмет первый же винт, а в худшем он просто замерзнет? На улице ноль градусов, а он…

Настя безнадежно вздохнула и еще раз присмотрелась к босому психу в надежде отыскать хоть что-то, что могло бы унять или ее опасения, или любопытство подружки. Нет, ничего особенного она там не увидела. Шери всегда излагает свои соображения до жути просто и доходчиво и всегда оказывается права. Если его бросить, он замерзнет. И просит он, наверное, о помощи. Да и вряд ли его стоит бояться, если это еще один член семьи Рельмо.

– А куда мы его денем? – уже не пытаясь возражать, поинтересовалась Настя. – Домой заберешь?

– Ты что! Головой подумай! Как только папа услышит, где мы его нашли, он тут же поймет, что мы здесь делали! Он мне башку отвернет за все эти беседы с духами и заодно за все, что я у него без спросу утащила; и объяснения, что у меня ничего не получилось, его не утешат. Нет, сначала мы сами разберемся, потом как-нибудь договоримся с этим потерпевшим, чтобы не ляпнул при папе чего не надо. А потом можно будет и показать.

– Но ко мне тоже нельзя! Представляешь, что будет, если явится Брыль и увидит у меня дома другого мужчину!

– Тебе как раз было бы полезно, – сердито фыркнула Шери, собирая свои магические причиндалы и тщательно затирая рисунок на земле. – Разругаться с ним наконец и выгнать.

– Если дело дойдет до скандала, тут еще вопрос, кто кого выгонит – я его или он меня вместе с этим несчастным психом. Может, ты его к дедушке?

– Да не хочется дедушку лишними заботами нагружать. Опять же туда постоянно наведываются мои родители. О, придумала. К дяде Вите. Он все равно дома бывает раз в месяц, да и то часто дальше гаража не заходит. И в случае чего не выдаст.