Ларчик открывался просто: Англия испытывала большие трудности с платежным балансом. Даже после войны продолжали существовать всевозможные ограничения на вывоз валюты частными лицами. Суммы, которую можно было обменять на иностранную валюту, было достаточно разве что для недельной поездки в соседние страны, и не дальше. Поэтому за океан могли отправиться только те англичане, у которых там были родственники, готовые их содержать.

Однако, по словам собеседника, если бы мистер Лонсдейл плыл первым классом, то встретил бы там множество англичан.

— Не понимаю, — искренне удивился я. — На какие средства в таком случае приобретают билет в первый класс, если их не хватает даже для туристского?

— Чувствуется сразу, молодой человек, что вы далеки от бизнеса, — мягко улыбнувшись, ответил англичанин. — Бизнесмен подобного вопроса не задал бы — известно, что люди бизнеса вправе обменять любое количество валюты для деловых поездок. Ну и, кроме того, состоятельные англичане держат крупные суммы в иностранных банках, хотя это и запрещено законом…

Пришлось сделать вид, что я страшно изумлён подобной несправедливостью:

— Как же так, разве закон в королевстве — не один для всех? Именно в этом его сила…

— Милый мой, — засмеялся англичанин, — вы наивны, как провинциальная девушка. Я уверен, что в Канаде, так же как и у нас в Англии, существуют разные законы для тех, у кого много денег, и для тех, у кого их мало…

Как и полагалось, Англия встретила нас туманом. Издавая протяжные гудки, «Америка» медленно вползла в порт Саутгемптона и, раздвигая грудью серые волны тумана, ткнулась боком о стенку. Пришвартовались. «Просим пассажиров явиться в гостиную для прохождения паспортного контроля», — тут же громогласно объявили динамики, установленные во всех помещениях лайнера.

Я зашёл в каюту за Биллом, который едва стоял на ногах после сильной качки в Ла-Манше. Придерживая его под руку, я не торопясь двинулся в гостиную, где меня ждал приятный сюрприз — всех пассажиров разделили на две группы: британские подданные и иностранцы. Последние должны были заполнить какие-то анкеты, после чего иммиграционные чиновники тщательно проверяли их паспорта и визы. Британские подданные ничего не заполняли, их паспорта просматривали очень быстро, и через несколько минут мы с Биллом уже были в таможенном зале.

Чемоданы пассажиров были снабжены бирками с именами владельцев, и, когда мы перешли в таможенный зал, весь багаж был уже рассортирован по алфавиту. Я нашел два своих небольших «сака». Осмотр был быстрым, поверхностным, и чиновник, угрюмую физиономию которого украшали традиционные усы щеточкой, уже был готов пропустить их, когда обратил внимание на фотоаппарат, висевший у меня на груди.

— Как долго вы намерены пробыть в Англии? — неожиданно спросил он.

— Не меньше года. Я поступаю в Лондонский университет.

— В таком случае вы считаетесь не туристом, а постоянным жителем. Придется платить пошлину за фотоаппарат…

— Какова сумма пошлины?

— Сейчас отвечу…

Таможенник порылся в каком-то справочнике и предложил внести 84 фунта стерлингов. Конечно, я мог тут же уплатить эту сумму, но я не хотел пускать на ветер государственные деньги. Да и, по сути дела, это был чистейший грабёж среди белого дня. Нужно было что-то сообразить.

— В таком случае, — сказал я, — я не буду ввозить мой фотоаппарат. Оставлю его у вас.

Таможенник нехотя взял «экзакту». Придирчиво осмотрел её, зачем-то пощелкал ногтем по хрустящему кожаному футляру и сказал:

— Если в течение трех месяцев вы покинете Англию через Саутгемптон, то сможете тут же получить аппарат обратно. Если вы задержитесь, ваша камера будет отправлена на центральный склад, и тогда вы должны за неделю до выезда уведомить центральную таможню о дате и месте выезда из страны…

— Каким образом я смогу получить камеру обратно?

— Я выпишу вам квитанцию.

Специальный поезд, который ожидал пассажиров «Америки» прямо в порту, доставил нас на лондонский вокзал Ватерлоо примерно к семи вечера. Стало уже темно, моросил мелкий дождь, и я решил остановиться на ночь в ближайшей гостинице.

С чемоданами в руках я пересек площадь, чувствуя, как за воротник ползут тяжёлые холодные капли дождя, и, заметив светящийся неон вывески отеля, двинулся к нему.

Я уже привык к тому, что в Западной Европе около вокзалов всегда полным-полно отелей, и был удивлён, что возле вокзала Ватерлоо находится всего лишь одна гостиница, да и то старая, построенная лет сто, если не больше, тому назад.