– Ой, дед, не надо!
– не на шутку испугалась я и так жалобно ресничками захлопала, что едва не взлетела от усердия.

– Эх ты, дурища моя родненькая, - растаял Мерлин, погладил меня по голове и решил, - в порядке исключения, только ради тебя.

Да, скажу я вам! Это надо было видеть, как легендарный Мерлин чмокал бедного таракашечку. И сработало же! Дед еще плевался брезгливо, а на полу уже корчился голый стражник. В глазах его стоял ужас, но где-то там, на заднем плане, уже намечалась радость во взоре от счастливого возвращения в человеческий облик.

Я хотела помочь ему встать, протянула руку, но он испуганно взвизгнул и задал стрекоча. Прямо голышом.

– Как ты его, бедняжку, напугала, - укоризненно качая головой, заметил Мерлин.
– Ты, когда к людям бросаешься, тапок этот свой ужасный прячь. Ведь уже все королевство знает о появлении новой могущественной волшебницы и ее тапке.

Да уж. Вот и прославилась ты, Дульсинея Абрамовна. Даже не знаю, радоваться или расстроиться? Ведь вроде как магический предмет должен быть тайной. Только самые близкие знают, что является этим самым магическим предметом, а тут получается, весь Зулкибар уже в курсе, что у меня тапок. И как мне с этим быть?

– Давай-ка присядем, выпьем, как полагается, за знакомство, - предложил Мерлин, достал из-за пазухи стоптанный ботинок, взмахнул им. и на террасе появились два кресла и стол со всем необходимым содержимым. Но появление стола меня не особо удивило. А вот ботинок в руках прославленного волшебника произвел неизгладимое впечатление.

– Дед?
– только и смогла пискнуть я.

– А что, думала, ты одна такая невезучая предметница?

Мерлин с ухмылкой спрятал ботинок за пазуху и уселся за стол.

– Присоединяйся, внучка.

– Дед, а посох тебе в таком случае зачем?

– А для солидности, - объяснил он, посмотрел на меня задумчиво и, пробурчав что-то о вредности и неприличии, наколдовал мне сигару.

– Спасибо, дед.

Так мы и сидели. Мерлин пил гномью водку, я курила. Было тихо и хорошо, и не хотелось думать ни о чем плохом. Вообще-то, мне было, о чем подумать, но я решила отложить всякие грустные мысли на потом и задала животрепещущий вопрос:

– Дед, а король Артур есть?

– Нет, внученька, это фантастика.

Вот не ожидала я такого ответа! Я вся такая приготовилась выслушать историю о славном короле Артуре и о том, как Мерлин ему во всем помогал, а тут вон чего.

– Дед, это как это?

– А вот так это, внучка, - строго нахмурившись, отвечал дед.
– Не любят в нашей семье эту историю вспоминать, так что заруби на своем длинном носу: король Артур - это фантастика.

– Почему это?
– буркнула я, обидевшись за длинный нос. На свой бы сначала посмотрел, а потом обзывался!

– Потому это, - передразнил дед, хлебнул еще водки, подобрел и рассекретился.
– В те времена с путешествиями в иные миры проще было, никакого запрета не стояло, вот и шастали наши волшебники куда ни попадя. А предка нашего, в честь которого меня назвали, занесло в твой мир... ну то есть в тот, где ты родилась.

– Ой, то есть это не ты был?

– Да ты что? Разве ж я бы таких глупостей, как старший Мерлин, натворил?

– Каких таких глупостей? В легендах об этом ничего нет.

– Как это нет? Очень даже есть! А кто, как последний дурак, на простенькое любовное заклинание Озерной Ведьмы поддался?
– прикрикнул Мерлин.

– Я такого момента что-то не припомню.

– Эх ты, малявка, - снисходительно пробурчал дед.
– Все так и было, как я говорю. Мерлин попался в любовные сети Озерной Ведьмы, в итоге и артефакт ценный просрал, ну Эскалибур то есть, и парнишке этому - Артуру, не помог толком. Вот так-то. Ну, так и что, внученька, король Артур существует?

– Нет, дед, это фантастика!
– бодренько отрапортовала я.

– Вот и славно. Отправляйся-ка ты спать, у тебя завтра тяжелый день.

Да уж, может дед настроение испортить. Мне как-то сразу не до ознакомления с семейной историей стало и я, как понурый ослик, поплелась к себе.

День мне завтра, и правда, трудный предстоял. Король Деларон, окрыленный избавлением от опеки Совета, раскомандовался и решительно настоял, чтобы завтра же сын его со своей спасительницей обвенчался, как полагается, а то, мол, часто нас видят в покоях друг друга - это неприлично, и дабы толки всякого рода прекратить, надо нас поскорее поженить.