Что это с нашим невозмутимым? Ба, да таким растерянным я его только один раз видел - когда папа ему приговор выносил.

– А? Да, если хочешь. Глупо, да? Валь, ведь и в самом деле нелепо, что кроме тебя мне и поговорить-то не с кем.

– Я тебе не Валь.

– Конечно, я помню, Ваше высочество. Ты мне не Валь. Ну что я делаю? Валь, я устал.

– Сними с меня кандалы.

Ага, сними с меня кандалы, нытик несчастный, а то я уже пилить их устал. О, а выглядит-то наш свежеиспеченный король не очень. Помятым каким-то он выглядит и несчастным. Может, совесть замучила?

– Больно, да?
– спрашивает Терин, заглядывая мне в глаза.
– Но я не могу. Ты же знаешь, ошейник действует недолго, а других средств... Валь, она меня достала.

– Да зачем она вообще тебе сдалась?!

– Я пока сам толком не понимаю. Но я больше не могу! Она постоянно повышает на меня голос. Она что-то от меня требует, а я не понимаю, что. Она... Она странная, Валь! Даже для дочери советника Абрама она странная. Валь, я с ума схожу.

– Э... пытать меня ты больше не собираешься?

– Что? Нет, да, не знаю. Какая разница?!

– Для тебя, может, разницы и нет...

– Вальдор, я просто хочу, чтобы меня кто-нибудь выслушал!

– Я слушаю.

– Да что ты можешь понять!

– Терин...

– Что?

– Отпустил бы ты меня...

– Не могу. Ты нужен здесь. Веришь, нет, я даже убивать тебя больше не хочу.

– М-да, ты твердо решил истерику мне закатить.

– Это не... Валь, она ко мне приставала!!!

Вот это повеселил. Девушка от него любви захотела, а наш важный и непобедимый взял, да и расклеился. Я честно пытался серьезное выражение лица сохранить. Секунд десять пытался, но потом меня прорвало.

– Терин! Ты же маг! Ты король! Ой, не могу...

Он смотрит на меня так обиженно-недоумевающе, а я смеюсь не в силах остановиться.

– Что мне делать?
– жалобно спрашивает он.

Нахожу в себе силы унять смех и проникновенно произношу:

– Отдайся, Терин. И постарайся получить удовольствие.

Он растерянно моргает.

– Хотя с Дусей...
– добавляю я и, представив себе эту картину, аж сгибаюсь пополам.

– Смешно тебе? Посмотрел бы я, как тебе станет весело, когда женщина сначала тебя домогается, а потом отталкивает и... и смеется...

На этом месте я, прошу прощения, просто заржал. Громко и невежливо

– Ты!
– кричит некромант и с силой бьет кулаком по стене, а потом снова негромко вскрикивает.

– Что такое?
– интересуюсь я.

– Рука, - стонет маг, испуганно рассматривая ладонь и костяшки пальцев, - я повредил руку. Как некстати!

И быстро уходит. Вот дурак. Какой он идиот! Мне его даже жаль из-за этого. Но пристающая к нему Дульсинея... Это нечто.

Минут через десять дверь открывается. Что это? У меня вечер посещений? Хм, если это, конечно, вечер. Или, может быть, Терин вернулся? Не все мне выплакал. Еще печаль какую нашел. А может, он даже решил поделиться со мной подробностями дусиных приставаний? А что? Я готов выслушать. Мне понравилось.

Но нет, это двое хвостатых. Кровать волокут. Вот это номер! М-да, бедный, бедный наш чернокнижник. Точно, некому тебе пожаловаться на жизнь, если за полчаса ехидных комментариев с моей стороны ты решил вот так вот улучшить мои жилищные условия.

Скромно стою у стеночки, наблюдая за тем, как две зеленых нежити аккуратно устанавливают мое будущее лежбище.

После этого один из визитеров направляется в мою сторону, бесцеремонно хватает меня за руки и спокойно так, не обращая внимания ни на мое перекошенное от изумления лицо, ни на то, что наручники выглядят несколько иначе, чем было запланировано (напильник помог), спокойно снимает с меня кандалы и удаляется, весело помахивая хвостом.

Стою, запястья растираю. Думаю, что Терин, конечно, тот еще гад, но все равно ему спасибо. Благо его рядом нет - не услышит.

Дуся

Моя одежда обнаружилась на столике аккуратно сложенная рядом с тапком. Надо же оказывается, Терин не только ее не испарил в неизвестном направлении, но еще и бережно сложил. Какая забота.

Одевшись, я отправилась побродить по дворцу, потому что видеть мага мне сегодня не хотелось. И вообще было бы хорошо, если бы можно было больше с ним никогда не встречаться. Да только не выйдет, потому что он - единственный, кто может помочь мне вернуться домой.