— Это ведь вы шумели? — осведомилась Софья, усаживаясь в кресло. Привратник уже нес чашки с дымящейся ароматной кевеей. Шани невозмутимо пожал плечами и ответил:

— Что ты, не можно. Я был тих, как рыба в пруду. Это ее величество не сдержалась.

— То есть вы…? — Софья едва не рассмеялась в голос.

— То есть да, — с деланной мрачностью ответил Шани, отпивая кевею из чашки и нетерпеливым жестом отсылая привратника прочь. Когда тот удалился, зевая во весь рот и шаркая ногами, Шани закончил фразу: — Мне всегда приходится делать самую грязную работу, но я привык и не жалуюсь. Каждому свое. Кому пышки есть, кому королеву любить.

Впервые за много недель Софья вдруг почувствовала необыкновенную легкость. План, рассказанный ей несколько месяцев тому назад, выглядел совершенно невероятным, и Софья готова была поставить голову против разбитого горшка, что у хитроумного декана инквизиции ничего не получится. Однако сегодня основная часть замысла воплотилась в жизнь — причем без особого труда и напряжений ума со стороны Софьи, и все оказалось гораздо проще, чем она предполагала. Видимо, в самом деле, миром правит похоть — повидавшая жизнь именно с этой стороны, Яравна знала, о чем толкует.

— Я не ожидала, что будет настолько легко, — сказала Софья. — Все, как вы и предполагали.

— Когда ты снова встречаешься с его величеством? — осведомился Шани.

— Через два дня. Как мы с вами и договорились. Я упиралась, ломалась, говорила, что он меня не щадит и погубит.

— А то, что я тебя отколочу, сказала?

Софья кивнула и расхохоталась, вспомнив реакцию государя, который пообещал утопить мерзавца Торна в реке, потом руки отрубить, чтоб неповадно было, а потом снова утопить. Будет наука.

— Сказала. Все идет по плану?

— Так точно, — улыбнулся Шани, но сиреневый взгляд оставался сосредоточенным и твердым. Софья отвернулась, пытаясь скрыть улыбку и смотреть посерьезнее. Ей вдруг подумалось, что именно сегодня, сейчас, на волне эйфории от выигранного сражения, можно, наконец, спросить, для чего все это.

— Шани…, - окликнула она. — Можно задать вам вопрос?

— Разумеется, — ответил он, складывая уже прочитанное письмо и убирая обратно в конверт.

— Вы только не сердитесь, пожалуйста, но мне правда надо знать, — сказала Софья и поняла, что такая вводная только портит дело, и выпалила: — Зачем вы хотите отомстить государю?

Некоторое время Шани молчал, погрузившись в свои мысли и будто бы не расслышав вопроса. В конце концов, Софья стала молиться, чтобы он и в самом деле не расслышал ее жалкого лепета — очень уж неприятным и мрачным стало выражение его усталого закаменевшего лица. Софья своим неудачным вопросом словно бы ковырнула старую, никак не заживающую рану.

— Вместе со своим охранным отрядом он изнасиловал и убил мою жену, — наконец откликнулся Шани. Софья коротко ахнула и тотчас же зажала рот ладонями — от внезапно пронзившей жалости и сочувствия к чужому горю ей захотелось заплакать. — С охранцами расправился Алек, а государя взял на себя я. Как видишь, это самая заурядная кровная месть. Как у южных народов.

По щеке Софьи сбежала слезинка, затем вторая. Шани равнодушно смотрел на огонь в камине — так спокойно и недвижно мог бы сидеть мертвец, у которого давным-давно все опустело и сгорело в душе, и только воля, что сильнее и боли, и смерти, заставляет его двигаться вперед.

— Шани, мне очень жаль, — выдохнула Софья. — Простите меня, пожалуйста, я не думала…

— Ничего, — произнес он почти невозмутимо. — В конце концов, ты имеешь право знать, почему водишь государя за нос по моей указке. Где вы договорились встретиться?

— В Западном парке, — ответила Софья. Кстати говоря, местечко было то еще: сначала чистый и ухоженный, с маленькими аккуратными фонтанами, статуями и посыпанным белым песком дорожками, парк затем постепенно переходил в самый настоящий лес, в котором водились и лисы, и зайцы — туда частенько наведывались любители поохотиться, не платя ловчего налога, потому что официально парк лесом не считался. Медоедов там, по счастью, пока не водилось; предлагая это место для приватной встречи, Шани был почти уверен в том, что Луш откажется — ведь именно там нашли повешенного Петрика. Но у государя, судя по всему, не было аллергии на Западный парк, вот и хорошо. — В три часа пополудни.

— Замечательно, — кивнул Шани. — Я оставлю маячки, постарайся провести Луша именно по ним. Поляна там достаточно глухая, редко кто заходит, но волноваться тебе не о чем. Все будет в порядке.

— Не знала, что у вас есть татуировка, — с расслабленной утомленностью выдохнула Гвель. Шани пожал плечами и принялся неторопливо завязывать шелковые белые шнурки на рубашке.

— Никто не знал, моя госпожа, — заметил он и мимоходом вынул из прически государыни лохматый листок тропического растения, кадку с которым они безжалостно повалили четверть часа назад. Гвель села и с кокетливым неудовольствием заметила: