– Ох, и отделали тебя, дружок! Кому же ты так подставился? Ментам, что ли?

– А сам-то!
– Мишаня только сейчас разглядел выбритые брови Лосева.
– Кто это тебя так?

– Да вот, сынуля родной постарался…

– Какой там сынуля!
– фыркнул Серега Маркелов.
– Он пол решил переменить. А теперь вот чего-то застеснялся, - на сына все валит.

– Трепач!
– буркнул Лосев.

– Трепач - не трепач, а одними бровями не отделаешься, - не унимался Серега.

– Это точно!
– хмыкнул Зимин.
– Придется пожертвовать более весомым хозяйством

– Вы мое хозяйство не трожьте, лучше объясните обществу, от кого Мишаня фонарь заработал? Или сами под шумок поставили?

– Чего ты к ним привязался?
– вступился за вновь прибывших Юрик.
– Ну, погуляли парни в городе - вот и заработали на орехи. У Димона, сам видишь, рожа расцарапана, у Мишани - синяк в полщеки, - по-моему, все ясно. Здесь вам не Сарапул, здесь климат иной. Так что еще легко отделались.

– Нет, правда, кто фингал-то тебе поставил?

– Ясно кто, оперативники.
– Шебукин вздохнул.
– Я, дурак, по-легкому хотел сорваться, сунул одному, второму, а третий боксером оказался.

– Короче, перебоксировали тебя.

– Ну, да…

– Деньги-то не забрали?

– Забрали, конечно. Димке вон только и вернули потом.
– Мишаня смущенно вздохнул.
– Они ведь меня действительно за поджигателя приняли. Часа два мытарили насчет этого клятого креста.

– Зачем же ты его поджигал-то?
– усмехнулся Маркелов.
– Или спичками в детстве не набаловался?

– Да пошел ты!
– Взорвался Мишаня. После долгих часов, проведенных в отделении, шутить он явно не был расположен.
– Их десятка полтора по всему городу зажгли! Или, по-твоему, я один их все запалил?

– Кто ж тебя, шустрого такого, знает. Мог и запалить при желании. А после все на скинхедов бедных свалить.

– Скинхеды такое дело не потянут.
– Стас Зимин покачал головой.
– Мы говорили с капитаном, он рассказал, что все кресты в одно время полыхнули. С разницей в одну-две минуты. И крестики, кстати сказать, немаленькие. Высотой - в четыре-пять метров и весом - около центнера.

– Так что получается? У нас в городе завелся свой собственный Ку-клукс-клан?

– Во всяком случае, очень на то похоже. Да и почему нет? Исламисты уже появились, вот и белые балахоны припожаловали.

– А меня, братцы, другое интересует!
– Харитонов плюхнулся в кресло, точно фараон, возложил руки на подлокотники.
– Как такие громадины сумели установить незаметно? Это я о крестах. Да еще на центральных улицах города…

– А хрен их знает. Значит, серьезно кто-то готовился…

– Одно ясно, - успокоил коллег Юра Пусвацет, - телевидение раструбит об этом на всю страну. Так что, Мишаня, радуйся. Раз уж не посадили, то хоть прославят. Как главного подозреваемого и первого уральского расиста.

– Увы, не получится со славой.
– Огорчил его Харитонов.
– Начальник отделения - мой старый кореш, так что дело замяли, протокол задержания спустили в мусорную корзину.

– Вот жалость-то!
– Серега сочувствующе взглянул на Шебукина.
– Значит, придется выдумывать что-нибудь новенькое.

Хмыкнув, Лосев устало покосился на часы.

– Ладно, орелики, давайте-ка разбегаться. Здесь, конечно, весело, но дома тоже иногда нужно ночевать.

– Это точно.
– Разом припомнив о дне рождения Дианы, Дмитрий рывком поднялся из кресла.
– Приключения наши на сегодня закончились, пора и об отдыхе вспомнить. Ну, а над ребусом по поводу крестов предлагаю подумать ночью. Может, кому во сне и придет дельная мысль. Кстати, Мишань, приготовься. Возможно, разок-другой тебя еще вызовут в отделение.

– Это еще зачем?

– Не волнуйся, - сугубо как свидетеля. В общем и целом ты отмазан.

Они уже топтались возле порога, когда сидящий за компьютером Маркелов окликнул Зимина:

– Кстати, забыл сказать! Тебе тут письмишко по электронной почте пожаловало. Похоже, от очередной невестушки.

– Что там еще?

– Откуда мне знать? Я в чужой интим не лезу, сам читай.

Вернувшись к столу, Стас перегнулся через плечо Сергея. Потыкав пальцем в клавиатуру, раскрыл письмо и внимательно прочел послание от Мариночки. По мере того, как он читал, лицо его менялось, руки сами собой сжались в кулаки. Вроде и не было особых причин волноваться, но очень уж хорошо Стас знал своих «девочек». Их и девочками-то можно было называть с большой натяжкой, - куда точнее было именовать «бестиями» или «фуриями».