Еще через час Орлов вдруг резко остановился.

– Слышь, Залесский. – Старший лейтенант сел на пенек и сорвал дежурную травинку. – Давай договоримся…

– О чем?

Севка наклонился, упершись руками в свои колени. Не так много они прошли, но Орлов задал высокий темп, и Севка немного запыхался.

– Если мы вдруг наткнемся на наших… на окруженцев. – Орлов пожевал травинку. – Может возникнуть недоразумение.

– Какое?

– Ну… Нас могут просто поставить в строй, например. Это ты такой покладистый, а какой-нибудь военинженер третьего сорта… то бишь ранга, окрыленный возможностью покомандовать личным составом, может и не согласиться с моим маршрутом движения. И что тогда?

– Не знаю, – честно ответил Севка, которому такие мысли, естественно, в голову не приходили. – Попытаемся убедить…

– Угу, – кивнул Орлов. – Ты мало сталкивался с военинженерами всех сортов. Хуже их только военврачи. Как начнет орать и оружием размахивать…

– И что ты предлагаешь?

– Значит, делаем так: при встрече с любой группой ты молчишь. Представился, если нужно, старшему по званию, и молчишь. А говорить буду я.

– А какая разница?

– В общем, небольшая. Но я смогу внятно наплести, что мы выполняем особое задание. Я из штаба фронта, между прочим, а не из какой-то там дивизионной газеты. Уловил разницу?

– Уловил.

– Значит, помнишь – мы из штаба фронта, я – главный, а ты в переговоры с кем бы то ни было вступать не имеешь права. Есть возражения? За? Против? Воздержались? Принято единогласно. – Орлов встал с пенька. – Шагом марш.

Через десять минут их окликнули.

– Стой! – прозвучало из-за дерева.

– Стою, – бодро ответил Орлов, разводя руки в стороны.

– Руки вверх! – Теперь команда прозвучала сзади, Севка искоса оглянулся и увидел штык, торчавший из куста.

– Уже поднимаем. – Орлов поднял руки над головой, словно делал зарядку. – Так хорошо?

– Пистолеты.

– Ты бы хоть появился, – не опуская рук, сказал Орлов. – А если ты не часовой Рабоче-Крестьянской Красной армии, а проклятый фашист? А я совсем разоружусь перед тобой?

– Стрелять буду, – чуть менее решительным голосом предупредил голос из-за дерева.

– То есть, выставляя тебя на пост в тылу противника, твой командир не предупредил тебя строго-настрого, чтобы ты не стрелял без особой, даже крайней необходимости? – изумление в голосе Орлова прозвучало настолько искренне, что даже Севка, потянувшийся было к кобуре, замер. – Ты бы, товарищ боец, думал, прежде чем угрожать старшему лейтенанту. В крайнем случае, я бы тебе посоветовал смело действовать штыком и прикладом. Заколоть меня, например. А товарищу младшему политруку хватило бы и прикладом по голове.

Залегла тягостная пауза.

Птица вылетела из-за дерева и, пролетев перед самым лицом Севки, скрылась в лесу. На щеку село какое-то насекомое, поползло к глазу. Стало щекотно, но руку Севка опускать не стал.

– Так что будем делать? – поинтересовался Орлов. – Убивать будешь или поведешь к командиру?

– Стоять, не двигаться, – решился наконец тот часовой, что был впереди. – Калиниченко, бегом к капитану.

Сзади послышалось шуршание и хруст веток.

– Может, я еще и руки опущу? – спросил Орлов.

– Стоять!

– Ну, хоть за голову, – жалобно попросил Орлов. – Думаешь, легко вот так держать руки? Положу руки на затылок, и политрук – тоже. Он молчит, но ведь и у него уже мышцы затекли.

– Ладно, – подумав, разрешил часовой. – На затылок…

– Я еще и сесть могу, чтобы ты совсем не волновался. Вот винтовочку ногой подальше отпихну… – Орлов поддел ногой приклад винтовки и отбросил оружие в сторону, как палку. Мы сядем?

– Садитесь, – голос часового стал не таким напряженным и враждебным, как пять минут назад.

– Садись, Залесский, – приказал Орлов и сел на землю.

Севка сел рядом.

Минут через пятнадцать на поляну вышел капитан.

Петлицы Севка не рассмотрел, но тот представился, вскинув руку к пилотке.

– Капитан Фролов. Кто такие?

– Я могу опустить руки? – спросил Орлов.

– Да, можете.

Орлов и Севка встали.

Старший лейтенант откозырял четко, словно на параде: