– Что случилось? – подходя, спросил милиционер.

– Он! Он! – закричали женщины наперебой. – Он без очереди полез, а Марковна ему сказала, чтобы в очередь, а он ее…

Мужик оглянулся на милиционера, шмыгнул носом и утерся рукавом.

– Раскудахтались, куры! – бросил мужик. – Рабочему человеку в магазин нужно… Рабочий человек…

Из-под головы лежащей женщины появилась тонкая струйка крови.

– Ты что же сделал? – усталым голосом спросил милиционер. – Как же это ты?

Мужик разжал правый кулак и показал небольшую гирьку.

– А вот это видел? Рабочий человек может за себя постоять… – От мужика разило перегаром. Севка остановился в двух шагах, но все равно поморщился.

– Что там с ней? – спросил постовой.

Одна женщина из очереди наклонилась над лежащей, приподняла голову и вскрикнула.

– Убил! Убил, проклятый! – Женщина выпрямилась, голова трупа с явственным звуком ударилась о бордюр.

– Сволочь, гад! – закричали женщины, но из очереди не вышли. – Да что ж это творится?

– Куда ж милиция смотрит? – выкрикнула старушка в пальто с потертым меховым воротником. – Как же так?

– Брось железяку! – приказал милиционер.

Голос его стал твердым и угрожающим.

– Ага, – развязно кивнул мужик. – Сейчас! Ты-то чего лезешь? Беги, пока не поздно, из города… Не слышал разве? Завтра немцы уже тут будут. Меня они не тронут, а тебя – к стенке. Или повесят… А меня не тронут… У меня, может, уже заслуги есть… Вон, жидовку приложил… А немцы – они ужас как евреев не любят… А я… Я их всех в округе знаю, евреев… Я еще по квартирам пройдусь, посмотрю, как они на нас, русских людях, нажились…

– Напился, совсем ум потерял! – всплеснула руками старушка. – Что же ты такое несешь?

– Я несу? А гирьку вот несу! – выкрикнул мужик. – Хочешь, тебе отдам, дура старая?

Мужик замахнулся гирей, старуха в ужасе отшатнулась, закрывая голову руками, мужик засмеялся, довольный.

– Брось железку! – снова потребовал милиционер, положив руку на кобуру.

– А, пожалуйста! Лови! – Мужик метнул гирьку в лицо постового, но попал в левое плечо.

– Ах ты ж… – Милиционер бросился вперед и ударил.

Мужик упал.

– Я же тебя! – Милиционер с ходу врезал ногой в живот лежащему, тот согнулся и заскулил. – Я тебе…

– Где тут телефон? – спросил Костя, оглянулся на дом, в окна которого выглядывали люди, привлеченные шумом и криками. – Позвоните кто-нибудь в милицию!

– Ага, я вызову, – крикнул в открытую форточку старик с первого этажа.

– И «Скорую»! – добавил Костя.

Старик кивнул и исчез.

– Урод, – сказал милиционер, ударив лежащего мужика еще раз, в лицо. – Я же его знаю… Нормальный же был человек… Слесарь в артели какой-то…

– Времена ненормальные, – сказала бабка. – Время Зверя, вот люди в зверей и превращаются…

Милиционер оглянулся на Севку и Костю. Вздохнул.

– А ведь он правду сказал… Я останусь – меня повесят. Или такие вот добровольцы прикончат. Они свое у кого угодно выслужат, а меня… Только меня не эвакуируют. И мою семью… Бросить все… Разве не ясно – умирает город. Нет работы – люди в панику ударятся. А если начальство бежит, значит, знает что-то. Не собирается никто город оборонять… – Милиционер говорил даже не со злостью – отчаяние было в его голосе. – Ладно я, но ведь и семьи милиции будут вешать. Нет?

Милиционер говорил тихо, оглядываясь раз за разом на очередь, чтобы не услышали бабы, чтобы не подхватили и не подняли гвалт.

– И это – только начало, – сказал милиционер. – Точно вам говорю, начнут скоро магазины громить. И квартиры. Я помню, как это в семнадцатом было. И в восемнадцатом, и при эсеровском мятеже. Не мятежники народ за булку резали, свои же, соседи. Такая возможность появилась, как не воспользоваться. Только тогда нам приказали стрелять сразу, пойманных на месте преступления – расстреливать с революционной непримиримостью. И я, семнадцатилетний пацан, вместе с батей и ребятами порядок на улицах навели. Быстро навели. А сейчас – нет такой инструкции. За порядком приказали следить, и все… А сами, может, разбежались уже… Ленин тогда, при мятеже, в городе остался. А сейчас…

Милиционер еще больше понизил голос, перешел на шепот.

– Говорят, в мавзолее нет уже тела, увезли, говорят… Не слышали?

– Нет, – ответил Костя.

– Город не сдадут, – сказал Севка. – Не сдадут. Я клянусь…

– Хорошо бы… – Милиционер оглянулся на мужика – тот полз прочь, постанывая и бормоча, что не дают рабочему человеку за свои собственные деньги…

– Лежать, – скомандовал постовой и пнул мужика. – Лежать, а то пристрелю…