В разные времена отношения между страной Дори и городом Херсонесом тоже были разными — от настороженно боязливых в первые годы появления готов в прихерсонесских землях до союзнических позднее. А затем настал момент, когда Священный город и Дори-Дорос фактически объединились под единой церковной властью. Готы переселялись в Херсонес, а греки на Мангуп. Византия и Готия, Священный город и горное гнездо на Мангупе. Отныне они были уже единым целым.

Но главная историческая миссия легендарной страны Дори еще впереди. Пройдут века, и готская Дори станет православным княжеством Феодоро. Как созвучны и близки даже их имена — Дорос и Феодоро.

Именно это княжество со столицей на неприступном Мангупе объединит в себе последнее, что останется от медленно умирающего Херсонеса. И таврические, и греческие, и готские уделы объединятся под православным стягом, чтобы еще на протяжении нескольких столетий непрерывно отбиваться от генуэзцев и турок, ордынцев и татар. Дори-Дорос-Феодоро-Мангуп — последний оплот православия в средневековом Крыму, последний бастион не сдавшихся херсонеситов. Именно ему будет суждено провидением протянуть руку дружбы и братства возрождающейся Руси-Московии.

…Последний из мангупских князей Константин отличался классической образованностью, начитанностью и благородством. После падения княжества его правитель решил искать убежища в единоверной Москве. Еще одна незримая, но все же реальная связь Москвы и Херсонеса…

Вначале Константин перебрался в Морею (ныне Пелопоннес) к тамошнему православному правителю Фоме. В то время дочь Фомы красавицу Софью уже сватали за великого московского князя Ивана III.

В ноябре 1473 года в составе свиты, следовавшей с Софьей, прибыл в Москву и Константин. Не один час провел он в беседах с Иваном III. И в этом тоже был перст судьбы: последний из властителей православного осколка Херсонеса встретился с последним из русских великих князей…

Как известно историкам, Иван III предлагал Константину поступить к нему на службу, даровал большие вотчины, но бывший мангупский князь отказался оттого и другого. В Москве Константин встретился с архиепископом Иоасафом. Общение с ним и подсказало князю его дальнейший жизненный путь. Вместе с Иоасафом Константин уезжает в Ростов Великий, затем опять же вместе с ним перебирается в Ферапонтов Белозерский монастырь, где поселяется в одной из келий, проводя все время в молитвах. Вскоре там же Константин принимает и монашеский постриг. Почему он избрал именно такую судьбу? Историки Русской православной церкви считают, что причиной тому была кротость характера и смирение последнего владыки. Но мне видится в этом решении бывшего князя не только это. Ведь только что исчезло последнее православное гнездо на священной земле, а потому, я просто уверен, ставший иноком Кассианом, князь Константин молился прежде всего не столько за спасение собственной души, сколько за спасение и возрождение православной веры на земле его отцов и дедов и за возрождение православного Херсонеса. Однако пройдет еще более трех веков, пока историческая правда восторжествует и молитвы Кассиана будут услышаны.

Инок Кассиан многие годы был дружен с преподобным старцем Нилом, основавшим знаменитый Сорский скит. Несколько лет после пострига Кассиан на лодке отправляется в плавание по Волге и у устья впадающей в Волгу реки Учьмы, близ города Углича вместе с братьями-монахами строит несколько келий, где и остается жить. Неторопливо в трудах и молитвах текли годы.

Слава о духовных подвигах инока Кассиана шла по всей Руси. К нему шли за знаниями, благословением и советом. Преданным другом иноку стал угличский князь Андрей Васильевич. Не далеко от выстроенных келий Кассиан воздвиг и небольшую церковь в честь Успения Пресвятой Борогородицы.

Умер благоверный Кассиан на 102 году жизни в 1504 году от Рождества Христова и был погребен в построенном им же самим храме. На могиле святого установили каменную плиту с рельефным изображением расправившего крылья двуглавого орла. Символ великой Византии и его северного форпоста Херсонеса он станет и символом будущей великой Российской империи…

Что касается последнего мангупско-херсонесского князя, а затем инока Кассиана, то, согласно его «Жития», после его смерти мощи святого прославили себя еще многими чудотворениями, из которых иные были записаны в книге, хранившейся в церкви бывшего Учемского (Угличского) монастыря…

…Святой властитель священной земли, нашедший покой на Святой Руси…

Захваченный к концу VIII века хазарами Дорос подвергся разрушениям и обезлюдел. Однако во второй половине IX века в нем производится восстановление оборонительной системы, отраженное в источниках как строительство «нового города». В другом документе X века он уже под именем Мангуп назван как укрепленное поселение, принадлежащее хазарам. В IX–X веках Мангуп был крепостью, дававшей убежище весьма малочисленному населению. Период с XI века по середину XIV века, когда он появляется в источниках под названием Феодоро, — самый темный в истории Мангупа. Об этом периоде все летописи загадочно молчат. А ведь события происходили немаловажные. На окраине херсонесской земли поднялось новое государство.

Нашествия татар, начиная с XIII века, оказались разрушительными для многих крымских городов: Эски-Кермен практически перестал существовать, Чуфут-Кале стал главной крепостью татар. Не избежал разрушений и Мангуп, но при этом он все же сумел отстоять свою самостоятельность. В середине XIV века здесь возводятся укрепления, строится княжеский дворец, восстанавливается большая базилика святых Константина и Елены, укрепляется цитадель, о чем свидетельствуют скупые строки надписи, где впервые употреблено название «Феодоро». В этот период зависимость Крыма от Золотой орды, раздираемой усобицами, ослабела. В год Куликовской битвы хан Тохтамыш заключил с генуэзцами договор, согласно которому за ними закреплялось Южное побережье от Чембало (Балаклава) до Солдайи (Судак). Эта зона, называемая «капитанством Готия», явлалась предметом постоянных конфликтов между Феодоро и Кафой (Феодосией). Горная же часть Крыма, с Феодоро в центре, осталась самостоятельной, находясь лишь в вассальной зависимости от самого хана.