– А они часто досаждают вам?
– спросила врач.

– Часто,- сказал я.- Может, медицина поможет?

– По ночам?
– уточнила врач.

– По ночам,- подтвердил я.

– Они ползают по вас? То есть по вам?

– Ползают,- вздохнул я.

– А у них есть ручки и ножки?
– спросила врач и приблизила ко мне свое милое лицо с ясными глазами.

– Есть, конечно,- сказал я, закрыв глаза.- И ручки, и ножки... Вернее, лапки...

И попытался взять ее за руку.

Она не позволила и, еще приблизившись, прошептала:

– А они не кричат при этом тоненькими голосами: "Ты наш! Ты наш! Мы убьем тебя!"

Так вот к чему ты меня склоняешь, красавица врачиха! Ты еще спроси, какое сегодня число, заставь перечислить дни недели и страны, входящие в блок АНЗЮС!

– Как часто у вас бывают головные боли?
– спрашивала врачиха.- Как давно пьете? С каких пор начали испытывать влечение к домашним насекомым?

Никаких ответов я ей не давал, да она и не ждала их. Нет, голубушка, не выйдет!

– Я от Страмцова!
– сказал я, позабыв от удара, что и сам являюсь Колесниковым.

– Не-ет, миленький,- прошептала врачиха.- Тебе кажется, что ты от Страмцова. Это у тебя идея фикс. А теперь мы тебя отведем в палату, там некоторым тоже кажется, что они от Страмцова... Там и Страмцов твой сидит ему кажется, что он от Блатюка... Там ему и расскажешь свой анекдот про Рюрика и Марика... А то мозги мне компостировать взялся! В ночь с пятого на десятое! Сейчас как вкачу укол, психопат!

Лицо ее изуродовалось неженской и нечеловеческой злобой. Честное слово, я никогда ее раньше не видел и не обижал!

Я и санитаров не обижал! Попробуй обидь таких! Два метра на два! Врачиха обнажила шприц, санитары стали обнажать меня. Тут я от страха вспомнил, что я и сам, поди, Колесников!

– Эй, друзья, полегче! Колесников я!

И негромко вроде сказал. Санитары отпрянули. Один вырвал у врачихи шприц и шарахнул его об пол. Другой покрутил пальцем у виска:

– Психическая! И не лечится!

– Сама лечит!
– пояснил другой, растирая шприц в порошок.- Мы за тебя, дуру, сидеть не собираемся!
– объявили санитары хором и пошли прочь. Сергей Сергеевич высунул голову из плюша, напугался и втянул ее назад. Врачиха попросила прощенья. Я погладил ее по голове и вышел, застегивая полуснятые санитарами брюки. Потом сообразил, что про врачиху могут подумать плохо, а еще потом решил - ну и пусть думают!

Девять кругов замкнулись. Я снова был на первом этаже. Под ногами были могильные плиты. Уборщица пристраивала пожарный инвентарь обратно на щит. Впереди был только выход, на выходе сидела Грунюшка-дубачка с внуками и картами.

– Ага!
– закричала она и указала на меня желтым костлявым пальцем.Уйти ладишься, стрекулист хренов! А того не знаешь, что Страмцова твоего на цугундер взяли и практика его повсеместно признана порочной!

Я набычился, взял свое заявление наперевес и пошел.

– Э-э, - сказала старуха.
– Выйдешь, но не прежде, чем сыграешь с нами до трех раз в дурака!

Я с грохотом швырнул заявление об пол, оторвал от пиджака пуговицу и сжал ее в кулаке, а кулак поднял над головой.

– Ложись, гады! Я КОЛЕСНИКОВ!!!

Они побросали карты и залегли. Я перешагнул через тела, рванул дверь и вышел. На улице была ночь. Возможно, с пятого на десятое.

Эпилог

...В квартире моей жили совсем другие люди. Они, конечно, удивились, но все же разрешили мне взглянуть в зеркало на старого старика в лохмотьях. Это был я, Колесников.

Извинился и вышел из своей квартиры. Все верно. Ни секунды не потратил я на ожидание в Управе. Много, очень много времени, сэкономил. Только, к сожалению, не для себя. Все-таки мое время осталось там, как и время многих моих соотечественников. Время, деньги, нервы, жизнь...

Времени было много, а деньги, к счастью, оставались те же самые. И товары в ближайшем хозяйственном магазине остались такие же - ацетон, растворитель, другие легковоспламеняющиеся... Сложил все в авоську, в табачном киоске на последнюю копейку взял спичек и пошел в сторону Управы. Прохожие не обращали на меня внимания. Подумаешь, идет какой-то выживший из ума старец и бормочет:

– Ни один не должен выползти! Ни один!

Но, подойдя к зданию, я вспомнил, что в нем есть еще и четные этажи, где мне не сделали ничего плохого.