Карета прогромыхала по булыжной мостовой замкового двора и остановилась. Серега было дернулся открыть дверь и вылезти наружу, но Лех одернул его и сказал:

– Тише, ты. Так не принято. Жди.

Дверцу открыли снаружи и откинули подножку. Одинцов первым выбрался из кареты и с удовольствием потянулся, распрямляя затекшее тело. За ним показался Лех Шустрик.

Во дворе их ждали. Знакомое лицо – личный порученец воеводы Глухаря – Ключ переминался с ноги на ногу. Заметив остановившуюся карету и появившихся гостей, он устремился к ним навстречу, по-военному чеканя шаг.

– Странно, почему это Ключ нас встречает? – задумчиво пробормотал Лех Шустрик, настороженно следя за ним.

Приблизившись к друзьям, Ключ остановился, смерил их взглядом, словно пытаясь удостовериться, что их никто не подменил и перед ним старые боевые товарищи, и произнес:

– Рад вас видеть. Воевода просил вас задержаться после аудиенции. Он хотел бы перекинуться с вами парой слов.

– Почту за честь, – ответил Одинцов.

– Позвольте, я провожу вас к княжеской приемной?

– Не вижу никаких препятствий.

Сергей и сам не заметил, как заговорил, словно какой-то умудренный придворными интригами и этикетом придворный. То ли на него так княжеский замок действовал, то ли близость аудиенции с владетелем вестлавтской земли.

Они пересекли замковый двор, взошли на крыльцо. Двери перед ними услужливо открыли двое солдат, одетых в парадные, расшитые золотом и серебром камзолы, с большими черными шапками на головах. Они чем-то напомнили Сергею лондонских гвардейцев, сторожащих покой королевы. Длинная парадная лестница, устеленная красной ковровой дорожкой, вывела их на второй этаж. Пройдя сквозь две залы, утопающие в роскоши, они оказались перед высокими крепкими дверями. Перед ними Ключ остановился, смерил друзей взглядом, словно пытался удостовериться, что не привел в сердце княжеской резиденции посторонних или, того хуже, врагов, и толкнул двери.

Первым в залу вошел решительно настроенный Сергей Одинцов. Переступив порог залы, он почувствовал какую-то странную робость, словно оказался на экзамене перед приемной комиссией, а что отвечать не знает.

В центре залы для аудиенций стояло большое деревянное кресло, переплетенное железными ветвями. Оно напоминало большой огрызок старого дерева, который пытается пробудить к жизни молодая поросль. В кресле восседал высокий седовласый мужчина, словно бы высушенный изнутри. Тонкая морщинистая кожа, широкий лоб, выдающийся крючковатый нос, густые черные брови и жесткие длинные усы с проседью. Не человек, а мумия, только вот сверкающие карие глаза выдавали в нем жизнь. Длинные тонкие пальцы, унизанные перстнями с драгоценными камнями, лежали на подлокотниках кресла. Старик был облачен в пышный богатой выделки темно-синий камзол, расшитый золотыми нитями. На груди у него разевал пасть трехглавый красный дракон – родовой герб вестлавтских князей.

Перед Серегой предстал князь Георг Третий, хозяин Вестлавта. По правую и левую сторону трона стояли десять гвардейцев, вооруженных копьями. Застыли, словно мраморные статуи, ни мускул не дрогнет, ни кираса не шелохнется от дыхания, будто они и не живые.

Одинцов смело направился к трону. Остановился в десятке шагов, преклонил колено, склонил голову, приложил правую руку к груди и произнес:

– Служу и защищаю, – традиционное приветствие князя вестлавтскими рыцарями.

– Приветствую тебя, сотник Волк, – раздался громкий незнакомый голос. – Поднимись.

Сергей распрямился и посмотрел в глаза князю. Смело и открыто, как привык смотреть в глаза опасности. Он почувствовал, что Георгу понравилась эта смелость. Князь усмехнулся в усы и прикрыл глаза.

Одинцов заметил, что в зале помимо них присутствуют воевода Глухарь, сотники Сабутай, Джеро и Ругвольд, прибывшие недавно в столицу. Они скромно стояли по сторонам зала, замерев, словно античные статуи. Видно, их время встречи с князем уже прошло. На груди каждого висели ордена на широких алых лентах. Князь щедр к победителям.

– Я наслышан о твоих подвигах, сотник Волк, – негромко произнес Георг, но Серега его услышал. – Мой друг воевода Глухарь держал меня в курсе твоих деяний. Похвально, похвально. Ты славно послужил мне и Вестлавту. Но ты наемник, это многое меняет. Ты сражаешься за деньги, а не за родную землю, нежели присутствующие здесь господа. Это многое меняет, так бы сказал я раньше. Но не теперь. Ни один из наемников не сражался никогда так, как дрался ты. Не проявлял такую отвагу и изобретательность, которую проявлял ты. Я долго думал об этом и оказался в тупике. Я не знаю, как отблагодарить тебя, Волк. Ведь ты служил за деньги, и вроде бы свою благодарность регулярно получал у моего казначея.

Князь Георг поднялся с трона, расправил тяжелую мантию и направился к Сергею.

Одинцова он был выше на целую голову, и по мере приближения Сереге становилось все неуютнее, словно Голиаф вышел ему навстречу.

– Казалось бы, все счета погашены, но мне нужны такие люди, как ты. Но не в качестве наемников. Я долго думал, как исправить сие недоразумение. И наконец решил.

Георг остановился напротив Сергея, чуть обернулся и громко позвал:

– Каллиберри!

Откуда-то из-за трона вынырнул маленький человечек и засеменил к повелителю. В руках он держал какой-то свиток и маленькую коробочку, обтянутую бархатом. Он передал эти предметы князю и поспешил исчезнуть.