Одинцову, как только представил себе зверюшку, поедающую трупы, да как Лех ею питался, поплохело моментально. Опять выворачивать стало. С трудом с собой справился. И что это с ним творится. Никогда особой чувствительностью не отличался. Ужастики очень любил. Правда, смотрел их большей частью, как комедии. А уж «Живую мертвечину» еще на видеокассете в свое время до дыр в пленке засмотрел. Но ведь одно дело кино, а другое жизнь. И жизнь, по всей видимости, очень и очень нехорошая.

– Ты чего так распереживался. Не бери в голову, давно это было. А от желудочного клеща я почти сразу и излечился, – попытался приободрить его Лех.

Серега решил, что пора разговор в другое русло переводить. А то от местных гастрономических изысков его уже порядком воротило.

– А ты уже тут давно сидишь? – спросил он.

– Да уж с неделю почитай. На прошлый Бабий день меня и повязали. И ведь пустяк, безделица. Ничего серьезного то не сотворил, а неделю тут кукую.

– За что тебя?

Лех заунывно так просвистел, прежде чем ответить:

– Бабенку одну в уголке притиснул. Она-то в принципе и сама была не против. Пару дней до этого все глазами в меня стреляла, как на базаре встретимся. А тут я, голова дырявая, совсем об этом проклятущем Бабьем дне-то и забыл. В общем, выбрал не то время, чтобы с милашкой обниматься. Оно-то и ничего, может, было бы, если бы нас ее матушка не застукала. Вот тут крику на весь двор было. А после этого за стражниками послали да меня под белы рученьки в этот подвал и отволокли.

Лех горестно шмыгнул носом. Того и гляди расплачется. Но Серега не знал еще всех актерских талантов Леха. И тут же послышалось довольное хихиканье.

– Но мне не так обидно. Дело свое я сделать успел. И девчонку уважил, да и чресла свои побаловал. А ведь что самое интересное. Собирался я из города линять. Примелькался тут, да и местная ночная братия начала уже косо на меня смотреть. Да только вот из-за милашки и остался. А оно вон как приключилось. Но где наша ни пропадала. Думаю, и из этой передряги выкручусь.

– Занятная история, – оценил Серега. – Лех, а ты не знаешь, когда меня привели? И за что?

Слова давались с трудом. Признаваться в провалах в собственной памяти очень не хотелось.

– А ты что, ни черта не помнишь?

– Нет.

– Ну, даешь! Но оно-то и понятно. Тебя не привели, а притащили. Сам-то ты в полной бессознанке был. Видать, сильно по черепушке одарили. Тутошние стражники такие, дело свое хорошо знают. Правда, слышал я, как они с тюремщиком переговаривались, когда тебя на нары определяли. Мол, хорошо ты накануне в «Лесном трактире» погулял. Они целым десятком еле-еле тебя успокоили.

Одинцов почувствовал, что вроде бы в голове что-то начало проясняться. Правда, ощущение тут же пропало. Как было туманно, так и осталось «ни зги не видать».

– А они больше ничего не говорили?

– О тебе, кажись, нет. Хотя постой. Было. Понравился ты им больно. Говорили, хороший ты боец. Руками и ногами машешь, как заправская плясунья, только после этого полно народу на полу остается. Кто с переломами, кто с тяжелыми травмами всякими. Я так понял, ты в этом трактире с кем-то очень серьезным что-то не поделил. А потом пошло, поехало. Пришлось вон хозяину стражу вызывать. Они-то тебя и усмирили. А поскольку из задержанных только ты заступников не имеешь, то тебя одного во всех бедах и обвинят. Дураком полным выставят, да еще и штраф порядочный наложат. Не без этого. Так что готовь кошелек.

Серега вернулся на нары, откинулся спиной на холодную стенку и зажал голову руками.

– Вот вляпался, так вляпался.

– Эй, ты куда там запропастился? – забеспокоился Лех.

– Тут я, – глухо ответил Сергей.

– Ты вообще сам-то местный? Где живешь? Есть кому за тебя штраф внести?

– Не знаю я. Ничего не знаю. И денег у меня нет, и штраф за меня никто вносить не будет.

– Стало быть, плохи твои дела. Очень плохи. Тогда тебе прямая дорога либо в штрафные ямы, либо на Ристалище. Но это только если тобой кто-нибудь заинтересуется да штраф твой погасит и тебя из темницы выкупит. Правда, и там и там долго не протянуть. В штрафных ямах на работах быстро надорвешь здоровье, да и скорее всего, сгниешь там же. А вот на Ристалище тоже быстро умирают, но все же жизнь веселее. Мне вот почему-то кажется, что тобой обязательно заинтересуются. Если уже глаз не положили. В городе полно лаварей. Они часто в тюремные подвалы заглядывают. Думаю, что за тобой скоро придут.

Слова Леха не очень-то внушали оптимизм, но Серега не унывал. Как говорится, где наша не пропадала. Почему-то он был уверен, что из этой передряги ему удастся выкрутиться. Как всегда получалось до этого.

– А за тебя есть, кому штраф заплатить? Или что там полагается за невзаимную любовь? – спросил он.

Лех засмеялся.

– Чудак-человек. Откуда? Я же тебе сказал, что в город погостить зашел. Да к тому же штраф, небось, такой заломили, что не влупи собаке гусь.

– Значит, у тебя тоже впереди два пути маячат. Либо в яму, либо на Ристалище? – спросил Серега.

– Э! Ты меня с собой не сравнивай. Не было еще такого, чтобы Шустрик из западни не выбрался. Так что не надо тут мне настроение портить. И вообще заболтался я тут с тобой, мне спать пора.

Лех демонстративно и очень заразительно зевнул. Сергей тут же почувствовал, что тоже спать хочет. Сосед по несчастью ушел вглубь камеры и нарочито шумно завозился на нарах. Серега тоже забрался на койку, разлегся, положил руки под голову, глаза закрыл. Да пролежал так с полчаса, но как ни странно сон не шел. Только мысли разные в голову лезли.