Беттине тяжело достались несколько лет постоянного пребывания в пансионе, откуда ее не забирали даже на каникулы. Отец ни разу не предложил, чтобы во время перерывов в учебе она вернулась в Англию, и ей приходилось либо оставаться в школе, либо принимать приглашения от учениц-француженок, которые иногда приглашали ее к себе домой.

Ей было интересно увидеть, как живут люди во Франции, Гостя у одной из подруг, она могла ездить верхом, у другой — посетить несколько оперных спектаклей в Париже, а также музеи и картинные галереи.

Французских девушек держали в строгости: они могли выходить из дома только под чьим-нибудь наблюдением. Кроме того, пока они не станут совсем взрослыми, им запрещалось принимать участие в развлечениях родителей. Временами Беттина ужасно тосковала по отцу и матери, которые не ограничивали ее свободу.

А вот теперь, когда все могло бы пойти по-другому, она вынуждена будет променять прежнее отшельничество на новое!

Если она выйдет замуж — а отец говорит, что это совершенно необходимо, — то вынуждена будет во всем подчиняться мужу, который, как она имела все основания опасаться, может оказаться еще строже и суровее, чем была мадам Везари!

Мысли о подобном будущем заставили ее тяжело вздохнуть — и тут рядом с ней чей-то голос произнес:

— Так вот где вы прячетесь! Мне показалось, что кто-то пробирался по палубе. А из моих гостий только вы одна могли рискнуть на такое приключение!

Подняв голову, Беттина увидела, что перед ней стоит герцог. Она невольно подумала, что его морское пальто с бронзовыми пуговицами и головной убор с козырьком, наподобие того, какой носили капитан и офицеры яхты, удивительно ему идут — как, впрочем, шло ему все, что бы он ни надевал.

Герцог сел рядом с ней, и она потеснилась, чтобы он смог устроиться на сиденье, которое на самом деле было рассчитано только на одного человека.

Усаживаясь, Беттина не стала снимать плащ, а только скинула с головы капюшон, и волосы ее были ничем не покрыты: ветер трепал светлые пряди, то прижимая их к щекам девушки, то игриво отбрасывая назад. Она не делала никаких попыток поправить прическу, и герцог с изумлением подумал, что его юная гостья явно не подозревает, насколько она хороша: настоящая морская нимфа!

— Почему вы здесь спрятались? — спросил он.

— Я хотела полюбоваться на море, — ответила Беттина. — Оно настолько величественно!

— Вы явно не боитесь морской болезни!

— Мне очень повезло, — улыбнулась Беттина.

— Но все-таки, когда вы идете по палубе во время такой сильной качки, надо быть осторожнее! — предостерег ее герцог. — Иначе вы можете упасть за борт.

— О! Только не до того, как я увижу открытие Суэцкого канала! — воскликнула Беттина.

Он рассмеялся.

— Но ведь это падение за борт и в другое время было бы ни к чему?

— Я пытаюсь… предоставить завтрашнему дню… самому заботиться о себе, — неосторожно сказала Беттина.

— Пытаетесь?

— Ничего другого мне не остается.

В ее голосе послышались нотки отчаяния, которые не укрылись от герцога. Немного помолчав, он спросил:

— Вам нравится это плавание?

— Я в жизни ничем так не наслаждалась! — искренне воскликнула Беттина. — Ваша яхта просто чудесная, и можно многое увидеть, путешествуя на ней! И так хорошо размышлять, глядя на бесконечные волны!

— И о чем же вы размышляете?

Беттина не ожидала, что герцог может заинтересоваться ее словами.

— Сегодня утром, — сказала она наконец, увидев, что герцог ждет ее ответа, — я думала о радуге, которую видел Фердинанд де Лессепс. Он решил, что она появилась в самый счастливый день его жизни.

— Я не помню такой истории, — признался герцог. — Расскажите мне ее.

— Это случилось, когда он вернулся в Египет через двадцать лет после того, как впервые начал мечтать о создании канала, — начала Беттина. — К этому времени его друг, принц Сайд, стал вице-королем и был рад принять его в качестве своего гостя.

Герцог кивнул, подтверждая, что этот факт ему известен, и Беттина продолжила свой рассказ:

— 15 ноября 1854 года месье де Лессепс принял решение поговорить с вице-королем относительно строительства Суэцкого канала. Они расположились лагерем под Александрией. В пять утра де Лессепс встал и вышел из своей палатки.

Герцог с интересом слушал ее рассказ, и Беттина, польщенная его вниманием, продолжила:

— Первые лучи солнца уже озаряли горизонт, но день обещал быть пасмурным. И вдруг произошло нечто необычайное!