Нужно было делать ноги. Подхватив узелок с едой, я, озираясь на кристалл, направился к лесу.

Двадцать метров, говоришь...

Ворон не врал - уже после первых шагов меня скрутило так, что я рухнул на землю и заорал от нестерпимой боли. Такое впечатление, будто тело попало под пресс. Кроме того мышцы сковало судорогой и я едва мог пошевелиться. Чисто из упрямства и я попытался доползти до леса, но, преодолев всего несколько сантиметров, вынужден был сдаться - боль была невыносимой.

Кое-как я выбрался на безопасный участок и долго отлеживался, приходя в себя.

Чтоб тебе так же корячиться всю оставшуюся жизнь, колдун хренов!

Немного оклемавшись, я попытался пойти другим путем, и стал пробираться к кристаллу.

Но, как и обещал Ворон, метров за пять до торчавшего из промерзлой земли минерала, меня снова скрутило, пожалуй, даже похлеще, чем в первый раз. Но теперь я не стал выделываться и быстро - насколько это было возможно в моем состоянии - вернулся в безопасную зону.

Выходит, придется ждать возвращения разбойной троицы?!

Я сник, понимая, что крепко влип.

Немного посидев у костра, я решил устроиться поудобнее, раз уж все равно отсюда не выбраться. Нужно было собрать какую-нибудь подстилку - не на голой же земле сидеть. Еловые лапы подойдут вполне. Но стоило мне приблизиться к ближайшей ели, как меня снова начало прессовать. Превозмогая боль, я все же умудрился сломать несколько ветвей, вернулся к костру и, усевшись на лапник, немного перекусил, чем Ворон послал...

Прошел час. Горе-кладоискатели не спешили возвращаться. Меня это не удивляло. В былые времена некоторые данжены, протянувшиеся на многие километры, приходилось обследовать сутками. Чаще всего путь был нелегок и тернист. Под землей скрывались настоящие лабиринты. Некоторые места было невозможно преодолеть без специального снаряжения. Так что я не удивлюсь, если они не объявятся и к утру. А может и вовсе никогда. Почему-то этот факт меня совсем не огорчал.

Я сначала сидел, любуясь неповторимым танцем огненных язычков и время от времени подбрасывая в костер сухие ветки. Потом улегся, пытаясь заснуть. Но сон не шел. Снова уселся и долго пялился на огонь. Наконец, не заметил, как задремал. И был разбужен...

Даже не знаю, что именно вырвало меня из короткого забытья. То ли дурной сон, то ли крик ночной птицы.

Крик... Точно, это был крик. Я понял об этом, когда он повторился вновь. Протяжный, полный боли и животного страха. Но кричала не птица. Птицы не умеют ТАК кричать. И доносился этот вопль не со стороны леса, а из дышавшей холодом пещеры посреди ледяной поляны.

Я почувствовал, как волосы зашевелились на моей голове, а тело покрыла гусиная кожа.

Это кричал человек. Я даже мог поклясться, что узнал этот голос. Кричал, несомненно, Зубок. Долго, протяжно, жутко.

Вдруг крик оборвался, и над поляной повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием догоравших веток и бешеным стуком моего сердца.

Не припомню, чтобы мне когда-нибудь было так страшно, как в тот момент. Мне стоило неимоверных усилий повернуть голову в сторону пещеры. И словно оскверненная моим взглядом, ледяная глотка дохнула на меня холодом, от которого подтаявшая вокруг костра земля мгновенно затянулась причудливым ледяным узором, а само пламя затрепетало, съежилось, готовое погаснуть.

И СТРАХОМ.

Первобытным диким ужасом, заставляющим великих ораторов мычать, а героев мочиться в штаны.

Меня же сковало так, что я даже дышал с трудом. Так вот и сидел, уставившись выпученными от страха глазами на чернеющий проем входа в пещеру.

Я не сразу понял, что к привычным уже звукам добавилось еще что-то мимолетное, едва различимое. Но постепенно новый звук становился все громче и отчетливее. И я, наконец, понял, что это такое. Шаги. Торопливые, сбивчивые. И дыхание - тяжелое, прерывистое, хриплое. Кто-то спешил покинуть пещеру. Бежал, сломя голову, падал, поднимался, стонал, рычал и шмыгал носом.

А потом тишину разорвал очередной нечеловеческий вопль. Такой громкий и четкий, словно кричавший находился всего в нескольких шагах от костра. А когда он смолк, я различил довольное утробное урчание. Кто бы это ни был, но уж точно не человек.

И он был совсем рядом.

Я попытался подняться на ноги, но у меня не получилось. Замерз неимоверно, да и СТРАХ, почти что осязаемый на ощупь, лишил последних сил. Кое-как перевалившись на брюхо, я стал пятиться назад, не отрывая взгляда от входа в пещеру. Казалось, если я отведу глаза, может случиться что-то непоправимое.