– Бери то, что дают, – философски заметила Керэмочи, бросив на Уитона острый взгляд.

– Я знаю этот тон, Шкипер, – сказал тот, уловив подозрительную шутливость в голосе своего лейтенанта.

– И что же он означает, Ганни Уитон? – лицо Керэмочи выражало абсолютную невинность.

– Это тон: «я знаю кое-что, что ты не знаешь».

– Даже не представляю, о чём ты говоришь, – возмутилась она.

– Шкипер, моя обязанность – удостовериться, что все наши небольшие круглые затычки аккуратно вставлены в соответствующие им маленькие дырки. Если есть какая-то особая информация о ДеФриз, о которой я должен знать, то сейчас самое лучшее время поделится ею со мной.

Замечание Уитона было полностью разумным, и он дал своему лейтенанту достаточно серьёзный повод, чтобы прислушаться к нему. У Керэмочи Чийеко были права доступа вышестоящего должностного лица, или ей никогда не дали бы взвод Разведывательного подразделения. И они с Уитоном установили тесные, хорошо налаженные рабочие отношения. Но она всё ещё оставалась только лейтенантом, и одно из самых важных заданий Ганни было иногда, в сторонке от посторонних глаз, с бесконечным уважением бить своего лейтенанта по голове палкой подсказки.

– Вы подразумеваете ещё что-то, кроме того чья она внучка? – поинтересовалась Керэмочи.

– Я знаю всёо её дедушке, Шкипер. И я знаю, что она вторая в общем списке выпускников Макензи. И я знаю, что она за три с половиной года прошла пятилетний курс бакалавра в то время как другие девочки её возраста всё ещё сидят дома, играя в куклы, что она умна как парламентский партийный координатор и что Метемич Эйба под впечатлением от неё. Но ни что из этого не отменяет тот факт, что она – всего лишь новичок младше восемнадцати стандартных лет оказавшийся в месте, на котором она не должна была оказаться не пройдя специализацию в течение по крайней мере одного стандартного срока службы. Но ты то уже знаешь, что я в курсе всего этого, так что перейдём сразу к тому, что я незнаю!

– Хорошо, фактически я и сама ничего не знаю, –ответила Керэмочи. – Но посмотри на то, что мы имеем. Как ты только что указал, у неё есть пятилетняя степень Бакалавра, и заметь, от Императорского Нового Колледжа. Плюс то с какими результатами она прошла Макензи. Мойличный рекорд даже близко не приближался к её результатам, но Корпус уже завербовал меня как офицера прежде, чем я полностью прошла Базовую подготовку. И, Майк, я поинтересовалась открытыми данными о её психологическом профиле. В разрезе основных требований она более пригодна для командования, чем я. Фактически, она, вероятно, более квалифицирована чем, по крайней мере, две трети офицеров Батальона. И, как ты говоришь, Разведывательное подразделение не то место, которое обычно предлагается новичку, независимо от того насколько хорош тот оказался в Макензи. И хотя я никогда не встречала саржа О'Шогнеси, я слышала достаточно о нём, чтобы серьёзно сомневаться, что ондёрнул за какие-то ниточки, чтобы его внучка получила то, что она хотела. Так вот, возникает справедливый вопрос – почему её сунули к нам, и почему ей мягко не намекнули, что в будущем ей светит офицерская школа?

– Я не знаю, – нахмурившись, ответил Уитон. Затем его бровь поднялась. – Никакого смысла, Шкипер!

– Почему нет? Ты же знаешь как этим умникам нравится использовать Разведывательные подразделения как конечный фильтр для процесса отбора.

–Ради ЛичинкиМакензи? – Уитон покачал головой. – Я не знаю, шкип. Я никогда не слышал о том, чтоб они хотя бы просто посмотрели на кого-то, у кого не было, по крайней мере, хотя бы одной ленточки, отмечающей стаж службы!

– Возможно и так, но я отчаянно пыталась найти любое другое объяснение того, почему она оказалась у нас. И как ты говоришь, Эйб под впечатлением от неё, а он видел много новеньких за эти годы, – пожала плечами Керэмочи. – Конечно, никто ничего не сказал мне официально. Они не стали бы даже отвечать на запросы. И у меня нет доступа к её полному досье, даже если бы я знала точно каковы критерии отбора. Но довольно очевидно, что она – особый случай, и с точки зрения врождённых способностей и того, куда они направили её в самый первый год действительной службы.

– Отлично, – недовольным тоном сказал Уитон. – Ты знаешь, Шкип, иногда у меня просто опускаются руки от чрезмерной сообразительности наших... коллег по профессии. Какого чёрта они сами не займутся подбором и подготовкой собственного пополнения?! И не оставят нас – особенно Разведывательные подразделения – в покое. Я ненавижу уже то, что они снимают сливки с наших лучших людей после того, как те отслужили срок по контракту, но если они начали охоту за головами в самом начале карьеры кандидата, то я практически в отпаде. Если ты права, то её направили к нам, чтобы мы правильно обучили и воспитали её, а затем они заберут её себе. Дай время и ты увидишь, что именно так и будет.

– Ну надо же, – усмехнулась Керэмочи. – Сколько пыла, Ганни Уитон!

– Да, ладно, – проворчал Уитон. – Скажи мне только, что ты не будешь столь же обескуражена как и я, если окажется что так и будет.

– Конечно, не буду, – сказала Керэмочи с видом оскорблённой добродетели. – Сама идея смешна.

Уитон фыркнул и она хихикнула. И вновь стала безмятежной.

– Как я говорила, Майк, никто ничего мне не сказал, и вполне вероятно, что я абсолютно неправа. Но я думаю, мы определённо, ты и я – должны отбросит саму возможность, что я не неправа в своих умозаключениях. Никаких кратчайших путей к цели, никакого специального обращения – Бог знает, ничего, что может намекнуть ей, что мы думаем, что она – нечто большее, чем только ещё один, возможно выше среднего уровня, новобранец. Но показать что-нибудь, что продемонстрировало бы ей, что боевой опыт даёт небольшое дополнительное превосходство, было бы хорошей идеей, я думаю.