— Года полтора.

— Бывало ли так, что он исчезал на несколько дней?

— Разумеется, бывало. И не раз.

— И вас не беспокоило его отсутствие?

— Я чувствовала порой, что его задания связаны с риском. Но он всегда держался спокойно, не нервничал и возвращался как ни в чем не бывало. Но на этот раз…

— Что вы имеете в виду?

— Да я уже рассказывала. — Она повернулась к Карличеку, который по-приятельски подмигнул ей. — Он почему-то очень нервничал, и вид у него был какой-то отсутствующий. На мои расспросы он отвечал, что у него странное предчувствие, будто его ожидают неприятности.

— Что он под этим подразумевал? Он не сказал об этом конкретнее?

— Нет. Только сказал, что все пройдет, верно, он просто плохо спал и ему приснилась всякая ерунда.

Карличек едва заметно покачал головой, от его очков на меня упал лучик света, словно он хотел подать мне световой сигнал: не верьте этим предчувствиям.

Гелена Дворская смотрела на меня выжидая.

— Порой плохое предчувствие — дело нешуточное, — сказал я. — Вашего жениха, пани Дворская, ранило при железнодорожном происшествии. Его пришлось оперировать. Сейчас он в больнице.

— Где мне искать его? — спросила она.

— Пока что видеть его нельзя. Ранение очень серьезное. Я и сам еще с ним не беседовал.

Помолчав, она тихо сказала:

— Если вы должны переговорить с ним раньше меня, значит, это не обычное крушение?

Притворяться дальше не имело смысла.

— Да, это случилось при чрезвычайных обстоятельствах. Вам ведь известно, где работает ваш жених. Сегодня я не могу сказать вам ничего больше. Товарищ Ленк уже вне опасности. И скоро вы его увидите. А до тех пор не наводите о нем больше справок. Вас все равно к нему не пустят. Мы обещаем регулярно сообщать вам о его здоровье. Придет время, и я сам проведу вас к нему.

Все это я сказал тоном, не терпящим возражений, и она встала, чтобы уйти. Вид у нее был оскорбленный, и благодарить меня она не собиралась.

— Одну минуточку, — остановил я ее.

Она молча ждала.

— Я был бы вам очень признателен, если бы вы вспомнили подробнее, о чем вы беседовали с товарищем Ленком утром двадцать седьмого июня.

— Это уже похоже на допрос, — сказала она спокойно.

— Возможно, вам известно что-то, что поможет нам выяснить причину этого железнодорожного происшествия.

Гелена Дворская недобро усмехнулась, и на ее лице появилось какое-то новое выражение, в котором я, однако, не усмотрел ничего особенного, зато Карличек так и уставился на нее из своего угла.

— Он сказал только, — ответила она наконец, — что должен куда-то явиться точно к двенадцати и опасается, как бы чего-то не произошло.

— С кем? Или с чем?

— Не знаю.

— Он утверждал, что это предчувствие, плохое настроение или что-то в этом роде?

Гелена Дворская на миг заколебалась.

— Да, именно так он говорил.

— А вам не показалось, что он просто не хочет ничего объяснять?

— Мне показалось, — она глянула на меня искоса, — что он что-то скрывает от меня. Самый род его занятий не располагает к излишней болтливости. И то немногое, что он сказал, я просто из него вытянула. Я действительно испугалась за него. Он был чем-то слишком взволнован.

— Пани Дворская, — говорю я, — если бы речь шла о случайном железнодорожном происшествии, мы смирились бы с так называемым предчувствием, хотя сны в основном отражают прошлое, а не будущее, и прошлое совсем недавнее. У человека возникает какое-то чувство страха или, во всяком случае, остается неприятный осадок.

— Понимаю, — спокойно кивает головой Гелена Дворская, — но, думаю, вы ошибаетесь.

Я не считаю разговор оконченным и продолжаю сидеть за столом.

— Мы наверняка вам вскоре расскажем, что там произошло, а вы пока что постарайтесь припомнить все подробности своего последнего разговора с женихом. Советую вам хорошенько обо всем поразмыслить.

— Куда его ранило? — спросила она вдруг.

Она держалась внешне все так же спокойно, только слегка побледнела. А я, повернувшись к Карличеку, попросил:

— Карличек, возьмите на себя труд регулярно сообщать пани Дворской о состоянии здоровья товарища Ленка.

— С огромным удовольствием, — поклонился галантный Карличек.

— А пани Дворская, надеюсь, обещает никому не рассказывать о нашей беседе.

— Да, старшему лейтенанту Ленку это могло бы повредить — с серьезным видом подтвердил Карличек.

Гм, светлая голова этот Карличек. Его не нужно учить, как и что ей говорить. Уже одним тем, что он привел ее ко мне, он завоевал ее доверие.