– Отвяжись, – сказал бледный сводник.

Она вздохнула, подняв грудь, и посторонилась, освободив проход.

Я пошел вверх по лестнице, поднялся на лестничную площадку, заглянул в пустынный коридор, затем повернулся к своднику и вмазал ему ногой по носу. Он упал на ступеньки и, пока соскальзывал вниз, я быстро прыгнул и приземлился обеими ногами ему на живот. Послышался страшный звук, состоящий только из согласных, без гласных, потому что моей жертве не хватало воздуха, затем он поехал вниз по ступенькам, как сани, и я присел на корточки. Когда мы таким образом вместе спустились на первый этаж, он стукнулся головой о плиточный пол холла.

– Опять бузят, – заметила порочная весталка с огромными грудями. – Ну, я пошла, – добавила она и удалилась. Я приподнял своего незадачливого сводника, который что–то лепетал, широко открыв рот. Его лицо стало такого же цвета, как и его костюм. Кроме того, я сломал ему нос. Он будет помнить меня до конца своих дней.

Он попытался достать свой режущий инструмент, и я спокойно забрал его у него из рук.

– Как тебя зовут? – спросил я.

Он попытался меня укусить. Я ударил его головой о стену.

– Как тебя зовут?

– Цезарь.

Это имя ему подходило точно так же, как перчатка ноге.

– Послушай, Цезарь. Твои дружки хотят со мной поговорить. Я охотно их выслушаю, но я не люблю, когда мне угрожают. Где они?

– Гнида, – прохрипел Цезарь. – Ты меня взял только потому, что я отвлекся. Мы еще встретимся и тогда уж поговорим обо всем. Я отрежу тебе яйца.

– Разумеется, – терпеливо ответил я. – Где твои дружки?

– Наверху.

– Точнее, или я еще добавлю.

– Плевал я на тебя.

– Ты хочешь, чтобы я тебя изуродовал? – спросил я.

Мы обменялись еще несколькими фразами в этом же роде, пока он не сказал:

– Комната номер три.

– Сколько их?

– Двое.

– Кто они?

– Я не знаю. Эй, не надо! Я правда не знаю, клянусь. Мне поручено делать все, что они просят, но я их не знаю. Они даже не французы, эти педерасты.

Я отпустил его. У меня в руке был его инструмент. Он сразу же потрогал свой нос и сморщился от боли.

– Сволочь, – сказал он. – Мы еще встретимся.

– Не плачь, Цезарь, – посоветовал я. – По крайней мере, сейчас ты похож на крутого.

Он плюнул в меня. Я вытер пиджак, поднимаясь по лестнице. Я посмотрел на него сверху. Он сидел на прежнем месте, ощупывая свой нос. Он улыбнулся мне, вероятно, представляя себе мой изуродованный труп. Я вздохнул. По правде говоря, я ударил его, потому что испугался, так что гордиться было нечем. Пройдя по пустому коридору до комнаты номер три, я повернул ручку и открыл дверь ногой. Оба типа быстро встали.

– Эжен Тарпон, – устало сказал я. – Вы хотели меня видеть?

Оба – высокие, худые, равномерно загорелые (ультрафиолет, подумал я), черты лица вытянутые. В одинаковых темно–синих костюмах, от одного портного. Черноволосые. Тот, который был в черных очках, достал из бокового кармана маленький пистолет с глушителем и наставил его на меня, вытянув руку. Я этого не предусмотрел в своих расчетах.

– Где Цезарь?

Он говорил с иностранным акцентом. Американским.

– Внизу.

Он поднял брови (они показались над очками).

– Пойдемте, – сказал он.

– Куда?

– Увидите.

Он не оставил мне никакого шанса, так как держал меня на прицеле своего «ругера» двадцать второго калибра. Его приятель подошел ко мне и, обыскав, забрал ножны, шариковую ручку, часы и ключи. Теперь у меня не было ни одного твердого предмета. Тот, что обыскивал, взял меня за локоть. Я пошел в направлении, угодном этим господам. Ничего другого мне не оставалось.

Мы вышли из одной комнаты и вошли в другую, в конце коридора. Застекленная дверь выходила на внешнюю лестницу, ведущую в темный двор. Мы пересекли его, прошли еще одно здание и оказались в переулке. Черные Очки убрал свой пистолет, и я решил испытать судьбу. Когда я напряг мышцы, чтобы высвободиться, Черные Очки зажал в своей руке мой затылок, а его приятель стал выворачивать мне руку. Я завопил. Мне не оставалось ничего другого, так как в жандармерии меня не научили никаким таким красивым трюкам.