Буэнвентура подошел к девушке и расцеловал ее в обе щеки.

– Привет, Кэш.

– Привет. А кто этот господин?

Эполар сунул в рот сигарету, впился губами в фильтр и стал рыться в карманах в поисках спичек.

– Андре Эполар, – представил Буэнвентура.

– Привет, – сказала Кэш Эполару.

Она протянула ему руку. У нее была маленькая сильная рука.

– Он идет с нами на дело, – сообщил каталонец.

– Дело?

– Похищение посла.

Кэш сдвинула брови.

– Я не ждала вас, у меня нечего есть.

– Мы были в Кузи, в машине у нас картошка и антрекоты. Мы можем поставить ее в гараж?

– Конечно.

Каталонец вопросительно взглянул на Эполара. Тот вынул ключи и протянул их молодому человеку.

– Я принесу жратву, – сказал Буэнвентура, взял ключи и вышел через застекленную дверь.

Эполар закурил сигарету. Кэш украдкой поглядывала на него.

– Хотите выпить скоч?

– Хочу.

Бывший террорист и троцкист сел на скамейку за огромный стол. Кэш открыла буфет из темного дерева, достала почти полную бутылку «Джонни Уокера» с этикеткой супермаркета, приклеенной к металлической пробке и три рюмки.

– Я принесу лед.

Девушка прошла на кухню, оставив дверь приоткрытой, подошла к большому холодильнику, затем вернулась в комнату со льдом и минеральной водой. Она наполнила три рюмки, опустив в каждую по три кусочка льда, и села напротив Эполара. Он, не отрываясь, смотрел на нее. Она волновала его.

– Вы похожи на Роже Вайяна, – сказала Кэш.

Для Эполара это было холодным душем. Его «я» молчаливо утверждало, что он – бывший борец, ставший канальей, бывший убийца, проживший пятьдесят лет – не поддается анализу. Последние полтора года он не прикасался к женщине, и самым ужасным было то, что до настоящего момента он не ощущал в этом потребности. Он неожиданно вспомнил об одной изобретательной кубинской проститутке и глупо покраснел. Раздавил сигарету о дно пепельницы, достал новую сигарету и тотчас же закурил.

– Не надо литературы, прошу вас, – сказал он.

– Вы не любите Роже Вайяна?

– Не очень.

– Вы знали его?

– Нет. Прошу вас, давайте поговорим о чем–нибудь другом. Литература меня не интересует.

– Но я напоминаю персонаж молодой буржуазной девушки из «Забавной игры», – настаивала Кэш.

– Какое это имеет отношение ко мне? Или вам хочется, чтобы я лишил вас невинности? – грубо спросил Эполар. – Между прочим, вы меня волнуете, – добавил он. – У меня нет никакого желания творить историю.

– Хорошо.

– Покажите мне лучше это жилище, – сказал Эполар, вставая из–за стола с рюмкой в руке и сигаретой во рту.

Кэш тоже поднялась.

Маленькая дверь под лестницей вела во фруктовый сад, простиравшийся на несколько гектаров. На заднем дворе фермы был крольчатник. Кролики что–то жевали.

– Я как раз кормила их, когда вы приехали, – сказала Кэш. – Но скучная домашняя работа – это не для меня. Я вообще не знаю, что для меня.

Эполар изучал участок. Многочисленные деревья были хорошей защитой от пуль. «Я с ума сошел, – подумал Эполар. – Не будем же мы держать здесь осаду. Если дойдет до этого, то лучше уж сразу сдаться. Все равно сопротивление безнадежно». Он вернулся в комнату. Поставив «кадиллак» в гараж, Буэнвентура тоже зашел в комнату, нагруженный двумя авоськами с антрекотами и картофелем.

– Я осмотрю помещение, – сказал Эполар.

– Давай. Я разведу огонь.

Каталонец отпил глоток и направился к камину. Он положил между поленьями смятые газеты, затем наломал щепок. Кэш показывала Эполару кухню. Окно выходило на задний двор фермы. Дверь из кухни вела в заброшенную мастерскую, затянутую паутиной.

Девушка вернулась в комнату, подошла к лестнице и стала подниматься наверх. Эполар последовал за ней, с восхищением глядя на ее маленький упругий зад. Наверху в коридор выходили четыре двери.

– Здесь ванная комната и три спальни, – сказала Кэш.

Эполар заглянул в ванную, свет в которую проникал через матовое стекло. Затем поочередно осмотрел все три спальни. Они мало чем отличались одна от другой: белые стены, два небольших окошка, в одной комнате – большая кровать, в двух других – по две маленькие, в одной – платяной шкаф, в других – комоды. Эполар поднял с пола грязную мятую брошюру «Маоистское движение во Франции».

– Надеюсь, ты не маоистка?

– Я же не полная дура.