– Ты вообще кто?

– Некст Викен-Синоби, - услышав 'Синоби', для него все стало на свои места.

– В качестве кого здесь?

– Официального статуса нет, отдыхаю.

Он развернулся и пошел к флаеру, я за ним, молча залезла в кабину, он не препятствовал. Когда взлетели, спросил

– Не боишься?

– Летать? Не боюсь.

– Хватит дурочку строить.

– А вы перестаньте изображать мизантропа-психопата.

– Я и есть мизантроп, - пробурчал он себе под нос, - И не люблю худосочных и наглых девиц, - это уже было сказано громко.

– Вот и чудненько, в постель значит тащить не будете?

– А что надо?

– Не надо.

– Кто послал? Чего хотели?
– ну наконец то деловой разговор.

– Кто послал не важно. А хотели - разобраться во всем. Если над вами будет висеть обвинение, пусть и не доказанное, престижа семьи и госслужащих это не подымет.

– А если доказанное?

– Доказанное? Какое именно обвинение может быть доказано?

– Хм, - он невесело улыбнулся в усы.

Когда прилетели к нему домой он жестом указал на веранду и я послушно туда отправилась. Мышкин поставил передо мной чашку с чаем и блюдце с текучим шоколадом.

– Желание женщины - закон. На здоровье, - и пошел в дом, гад.

Я поаплодировала его удаляющейся спине, но он не обернулся. Да, поймал он меня за язык, хотела шоколада получи и убирайся. В дом не пригласили, разговаривать не хотят. Я устроилась поудобнее, мне на этой веранде еще долго сидеть, и принялась обдумывать факты.

Молчание Мышкина с шерифами и Грюндерами вполне понятно и объяснимо. Его попытались сделать крайним, он не дался, прикрывшись презумпцией невиновности. Но вот почему он не хочет разговаривать со мной, неофициальным лицом, да еще и 'своей' к тому же - неясно. Вернее, это наводит на вполне очевидные мысли - ему есть, что скрывать даже от своих, значит виновен, только вот в чем? Воздух становился все жарче, то что я сидела в тени уже не спасало, я постучала в запертую дверь дома, потом принялась колотить в нее ногой, став спиной к двери. Примерно через минуту я чуть не упала назад, развернувшись увидела Мышкина, совершенно бешенного. Враз припомнились слова Грюнда о психопате и спускании курка.

– Мне жарко, - сказала я первое, что пришло в голову.

– Я удивляюсь, некст Викен, как будучи такой дурой, вы еще до сих пор живы, - прокричал он, но отстранился пропуская меня в дом. Хвала Судьбе - он вменяем. Надо ли понимать его слова, как то, что он уже посмотрел мой эгофайл? И вообще, я припомню ему это оскорбление.

– Дуракам везет, так русы говорят, - заметила я.
– Скажите, то что вы не боитесь, что вас снова подставят, означает, что вас подставлять больше некому?
– невинно поинтересовалась я.

Мышкин уже перекипел и лишь досадливо скривился.

– Неужели не ясно? Я не хочу ничего говорить и ничего обсуждать. Если вы хотите, то сами до всего докопаетесь. Надо только посмотреть на все, не с целью найти козла отпущения, а стараясь понять, что же было и как. Понять должны сами, чтоб потом не начали гадать, а не сфабриковал ли нам всемогущий бывший безопасник все эти факты и выводы.

Ну что ж, это многое объясняет.

– Давайте так, мы будем рыть три дня, если ничего не нароем к этому сроку, я приду за подсказкой.

– Если вы ничего не нароете за три дня - то грош вам всем цена.

Я вздохнула.

– Один маленький и простой вопрос: Вы выполнили обещание, данное Чатхи-Джилкинс в день когда она узнала о свадьбе?

Он очень внимательно посмотрел на меня.

– Началась сиеста, я иду спать, вы можете устроиться здесь на диване, а после дождя - вызовете себе таксо, - и Мышкин вышел из гостиной плотно закрыв за собой дверь.

Игнорирование вопроса - тоже ответ.

Я устроилась на диванчике и вызвонила Даниэля, он сбросил вызов прислав лишь войс-сообщение 'Чатхи пришла в приемную Гата, хотела пообщаться лично с господином Гата или некстом, их не было. Записывать свое заявление она отказалась, сказав, что придет позже, и не пришла. Тему заявления не назвала. Взволнована была умеренно. Если ничего срочного нет, я хотел бы пока остаться здесь'. Негусто. Сбросив братцу ответ 'Срочного нет', я призадумалась и перебрав все имеющиеся факты, пришла к выводу, что их абсолютно недостаточно чтобы делать хоть какие-то выводы. В результате, выбросив все из головы, я задремала. Проснулась я от грохота дождя, он лил сплошной стеной, в нашей полосе такого не бывает. Стало очень любопытно, а каково это, стоять под таким ливнем, решив, что в конце концов я ничего не теряю, выскочила на улицу. Да... описать такое трудно, казалось, я не могу дышать, нет воздуха - одна вода. Заскочив под навес веранды, я столкнулась с Мышкиным, смотревшим на меня с жалостью, как на отбракованную.