Ты позвонил Ричарду Коулу и сказал, что он тоже может поехать, чтобы быть твоим ассистентом. Ты чувствовал, что тебе понадобится любая помощь, какую ты только мог получить. Без сомнения, бывали моменты, когда ты раздумывал, во что ты, черт возьми, ввязался. Например, на этой мерзкой Государственной ярмарке в Канаде той зимой, когда вы пробирались сквозь дождь и снег, а тут и там на шоссе стояли попавшие в аварию грузовики. А когда вы добрались туда, то так опоздали, что пропустили первый концерт. Или вот еще: ты знал, что были два мафиозных типа, которые угрожали убить тебя, потому что вы задолжали им денег и все такое. Ты сидел в задней части автобуса, когда они вытащили пушки. Ты настолько устал и тебя так все это достало, что безо всяких вопросов ты просто встал и набросился на них. Они нацелили пушки тебе в живот, но ты просто продолжал надвигаться на них. «ЧТО вы сделаете?» — заорал ты им в лицо. Эти придурки захихикали, как пара школьниц. Тогда-то ты и понял, что они испугались даже больше, чем ты. Один взгляд на тебя — и пугался больше, чем ты сам. Так все и замышлялось, в общем-то...

Все это, впрочем, плохо кончилось, когда группа больше не захотела ни о чем слышать. Ты понял, что дело дрянь, когда не смог соблазнить этих придурков даже деньгами. Клубный концерт в Штатах — фиксированная ставка, 5000 долларов. Чертова куча бабок. Джимми не дурак, он согласился, и Крис тоже, но остальные и знать ни о чем не желали. Какой скандал! В итоге ты набросал письмо, передающее Джимми все права на название группы, и все его подписали, поэтому он хоть концерт мог отыграть, собрать немного деньжат. Он был хорошим парнем, этот Пейджи. Со стороны спокойным, но твердым, как чертова скала, как оказывалось, когда ты узнавал его ближе. Лучше, чем Бэк, который мог играть и красоваться, но вечно понятия не имел, вторник сегодня или что. С Пейджи вы всегда были чистым золотом. Он был похож на тебя, тоже хотел все и сразу. Когда он сказал, что хочет собрать собственную группу, ты был готов и дом заложить ради этого. В конце концов, ты так и сделаешь, и вложишь еще кучу всего. «Просто помни, — говорил ты людям, — если корабль начинает тонуть, Джимми первым оказывается в шлюпке, понимаешь?» Глория слышала это от тебя так часто, что даже говорила, что ты любил Джимми больше, чем ее...

В беседе в Ником Кентом в 2003 году Джимми сказал, что в основном помнит, что в Окленде «было на редкость отвратительно» везде, не только за сценой, но и в самой толпе. Во время второго и последнего концерта «все, что я видел, — это как люди осаждали ограждение и пытались прорваться за него. Было противно играть перед всем этим. Весь день был ознаменован очень мерзкой, тяжелой энергией. Не знаю, что за столкновение произошло между Питером и Биллом Грэмом, но знаю, что ситуация за кулисами стала угрожающей. Наши люди избили одного из охранников Грэма. Разразился скандал, весьма гнусный, но тогда все так и происходило, поэтому по сути “подобное притянуло подобное”».

Он чувствовал, что Грант «очень, очень переживал из-за своего развода» и, как следствие, его рассудительность тоже страдала. «Происходило много насилия, но от группы это скрывали, поэтому мы редко узнавали о чем-либо. Только под конец я увидел, как оно проявляется. К тому времени дела уже были чрезвычайно серьезны и все крайне далеко отошло от истинного духа группы. Недостатки организации совершенно вышли из-под контроля, и мощь группы стала использоваться чудовищно неверно. Люди вокруг нас злоупотребляли нашей силой».

Через шесть месяцев Грант, Бонэм, Коул и Биндон отказались признать себя виновными в нападении. Суд, однако, признал виновность всех четверых и приговорил их к штрафам и отложенным тюремным срокам. Матзоркис также подал иск на взыскание с группы 2 миллионов долларов компенсации за причиненный ему ущерб, но, так как никому из четверых лично не было приказано появиться в суде, слушание так и не состоялось. Грэм был возмущен столь малым наказанием, но ему не оставалось ничего, кроме как публично осудить их. «Никогда больше, будучи в здравом уме, я не стану работать с ними», — сказал он. Через несколько лет Грант сознался, что он глубоко сожалеет о случае с Матзоркисом. По мнению Грэма, которое тот выразил в собственной автобиографии, Грант был так расстроен, что в открытую рыдал перед своим другом, менеджером Dire Straits Эдом Бикнеллом. «Я не хочу, чтобы обо мне думали, что я плохой человек», — говорил он ему. Но было уже слишком поздно, чересчур поздно.

Как обычно, Джонси первым покинул площадку после оклендских шоу. Как он впоследствии рассказал Дэйву Льюису: «У меня там вообще-то была семья, а на следующий день мне надо было ехать в Орегон. Я нанял дом на колесах и припарковал его около отеля. Мы слышали, что приехала полиция, — они толпились в холле, — поэтому мы с семьей спустились вниз на служебном лифте в задней части здания и прошли через кухню в этот дом на колесах — который я никогда раньше не водил, — и сбежали из отеля на автостраду, подальше от проблем». Он был мастером держаться подальше от проблем, действуя по принципу: «Если весело — присоединяйся, если нет — не стоит. Думаю, часто я было в другом конце отеля. Но все это через некоторое время несколько наскучило. Все становилось слегка безумным, когда в дело вступали Ричард Коул и типы вроде Джона Биндона». Он многозначительно добавил: «Тогда каждая группа сидела на наркотиках — и мы не особенно волновались из-за этого, — но к тому времени все начало выходить из-под контроля».

И вскоре все стало еще хуже. Группа только что прибыла в отель Maison Dupuy в Луизиане — где губернатор собирался сделать их «почетными полковниками», — когда Роберту в отчаянии из Англии позвонила Морин, сказавшая, что их пятилетний сын Карак серьезно заболел вирусной инфекцией. Через два часа Морин позвонила снова, сообщив еще более шокирующую новость: Карак умер. Детали обескураживали: у Карака диагностировали респираторную инфекцию, за следующие сутки его состояние ухудшилось, поэтому обеспокоенная Морин набрала 999 [Сноска: 999 — номер, по которому в Британии в экстренных случаях можно вызвать службы спасения. — Прим. пер.] и вызвала скорую помощь, но было слишком поздно, и Карак скончался по пути в больницу. Как только Роберт положил трубку, его мир рухнул. То же самое ожидало и мир Led Zeppelin. Все остававшиеся концерты тура были отменены.

Домой Роберта сопровождали Коул, Бонэм и Деннис Шиэн. Частный самолет ожидал их в Хитроу, чтобы оттуда улететь в Мидлендс, где уже стоял лимузин, готовый отвезти певца домой. Все остались с ним на похороны, прошедшие в Бирмингеме, и были единственными членами близкого круга Zeppelin, присутствовавшими там. Пейдж, Джонс и Грант все еще были в Америке, и Джи разгребал последствия вынужденной отмены оставшихся семи выступлений. Почему ни Пейдж, ни Джонс не прилетели на похороны, внятно не смог объяснить ни один из них — даже Планту. Задетый тем, что они не появились, он сказал Коулу для Stairway to Heaven: «Может, они не уважали меня так, как я уважал их. Может, они не были мне такими друзьями, как я полагал».