— Я не знаю, приятель. А как насчет баллад? Их-то все любят.

— Конечно. — Джон-Том и сам любил баллады. — Я их знаю довольно много. О чем ты хочешь услышать?

— Дай я подумаю минутку. — И действительно, через какую-нибудь пару секунд глаза выдра масляно заблестели, а на губах появилась улыбка.

— Не беспокойся, — поспешно вставил Джон-Том, — придумаю что-нибудь.

Он думал, но на ум ничего не приходило. Быть может, мешали шум и всеобщая вонь, быть может, его беспокоило пищеварение... Только слова и ноты комарами жужжали в мозгу, не давая уцепиться за что-нибудь одно. К тому же одна только мысль о том, что петь придется без переброшенной через плечо старой верной гитары, прижатой к животу, казалась неестественной. Если бы у него хоть что-нибудь было... Хотя бы губная гармоника. Впрочем, тогда он не смог бы петь и играть одновременно.

— Ну, давай же, — торопил Мадж. — Неужели и впрямь ничего не можешь придумать?

— Попробую. — И юноша затянул «Клубничную ярмарку», но изящные гармонии потонули в воплях, топоте и свисте, наполнявших зал.

Менее всего он ожидал получить удар между лопаток, бросивший его лицом на столик.

В смятении и гневе Джон-Том обернулся и обнаружил перед собой свирепую бурую физиономию над туловищем ростом с Маджа, но раза в два более широким.

Берет из змеиной шкурки и красная косынка на шее отнюдь не делали разбойничью росомашью физиономию менее устрашающей.

— Виноват, — пробормотал Джон-Том, не зная, что говорить.

Сверху вниз его буравили злые глаза, могучие челюсти разошлись в оскале, обнажив острые зубы.

— Ой, виноват, — гулко пророкотало животное. — Это ты перед матерью своей виноват, раз ей приходилось слушать такой голос. Ты портишь обед мне и моим друзьям.

— Я просто практиковался. — Оскорбления разбудили в нем негодование — самую кроху. Жаркое еще будоражило кровь, и Джон-Том не заметил кислого выражения на физиономии Маджа. — Без аккомпанемента мне петь трудно.

— Слышь-ка, все твои упражнения закончены. До сих пор уши болят.

Мадж безуспешно пытался привлечь к себе внимание Джон-Тома, но тот уже поднялся из-за стола, воздвигнувшись над невысоким, но более массивным зверем. Тут он почувствовал себя смелее, вспомнив старую максиму: сильнее оказывается тот, кто выше. Или, как утверждал старый философ, тактически голубь сильнее человека.

Однако росомах не выказал никакого беспокойства. Обозрев Джон-Тома во всю длину, он заметил:

— Ничего себе: такая труба, а голоса нет. Хоть бы не фальшивил тогда, а? Итого — делим шею твою пополам, на обе стороны стола. — И могучие когтистые лапы потянулись к горлу Джон-Тома.

Неловко увернувшись, молодой человек потянулся за посохом и с размаху двинул концом его прямо вперед. Зверь, порядком уже поднабравшийся, реагировал медленнее обычного и не сумел заслониться обеими лапами, получив смачный удар по костяшкам. Росомах взревел от боли.

— Эй, потише, нечего лапы тянуть.

— Так-так, приятель, это твое право, — подбодрил юношу Мадж, уже начавший ретираду в сторону от стола. — Я прослежу, чтобы драка была честной.

— Черта лысого ты проследишь! — Джон-Том перехватил дубину, не спуская глаз и с выдра, и с росомаха. — Вспомни, что тебе Клотагорб приказал!

— На хрен он мне сдался!

Однако Мадж заколебался, рука его потянулась к рукояти меча. Он, очевидно, выбирал, что предпочесть — драку против воинственной тройки во главе с росомахом, окружавшей их стол, или гнев чародея. В приятелях у росомаха оказались высокий хорек и приземистый броненосец, у каждого из них на поясе висели мечи. Впрочем, одно дело носить оружие, другое — уметь им пользоваться.

Оба дружка сейчас подходили с обоих боков к росомаху, взиравшему на Джон-Тома решительным и недружелюбным взглядом. Протрезвевший росомах уже вытаскивал отвратительного вида булаву.

— Внимательнее, приятель, — обнажив меч, предостерег своего спутника решившийся на действия выдр.

Росомах поглаживал одной лапой шипастое железное яблоко булавы, не выпуская рукояти из другой.

— Ой, ошибся я насчет фальши в твоем голосе. — Он многозначительно поглядел на горло юноши. — Что волноваться, если можно просто скрутить эту глотку? — И он дернулся вперед, да наткнулся на официанта, заругавшегося было, но тут же забившегося в толпу при виде булавы. — Значица, тут тесновато, а? Жду тебя снаружи, хокей?

— Хокей, — с готовностью отвечал Джон-Том.

Он шагнул, словно собирался выйти, и, подцепив правой рукой краешек стола, опрокинул его на росомаха со товарищи. Остатки напитка, объедки, посуда, наконец, крышка стола обрушились на троих дружков и нескольких ничего не подозревавших посетителей, занимавших соседние столики. Невинные жертвы вознегодовали. Один из приятелей росомаха, отступив в сторону от взлетевшей крышки стола, ткнул мечом в физиономию Маджа. Уклонившись от выпада, выдр врезал воинственному хорьку прямо в пах. Получив подлый удар, животное повалилось на колени.