Все затаили дыхание. Когда я дал для «X» слишком низкую оценку, генерал меня перебил:

— Мистер Нивенс, можете не сомневаться, добровольцев будет столько, сколько нужно.

Я покачал головой.

— Добровольцев тут использовать нельзя, генерал.

— Да, я вас понимаю. Болезнь должна укрепиться в организме, и у добровольцев останется слишком мало времени, чтобы подействовало противоядие. Но эта проблема решается просто. Им можно имплантировать желатиновую капсулу с антитоксином или еще что-то. Тут наши люди справятся.

Сделать все это, конечно, несложно, но я возражал против добровольцев по другой причине — отвратительной казалась сама мысль, что этим людям придется подчиняться паразитам.

— Как бы там ни было, использовать добровольцев нельзя. Паразит узнает все, что знает его носитель, и просто не пойдет на прямые переговоры. Он предупредит остальных голосом. Нет, нам придется использовать животных — обезьян, собак, любых животных, которые способны унести паразита, но не могут ничего рассказать. И их должно быть достаточно, чтобы заразить всю опасную зону, прежде чем хотя бы один паразит поймет, что болен.

Затем я вкратце высказал свои соображения по операции «Милосердие».

— Первый этап, операцию «Лихорадка», можно начинать, как только у нас будет достаточно антитоксина. И через неделю после этого на континенте не должно остаться ни одного паразита.

Никто не аплодировал, но атмосфера очень напоминала атмосферу театрального зала после премьеры. Генерал отправился переговорить с маршалом Рекстоном, а после прислал помощника с приглашением на ленч. Я ответил согласием, но при условии, что приглашение распространяется и на жену.

Когда все вышли, отец подождал меня снаружи.

— Ну, как я выступил? — спросил я, стараясь не показывать, что волнуюсь, хотя, кажется, мне это не очень удалось.

Он затряс головой.

— Сэм, ты их сразил. Тебя пора по стерео показывать.

Меня распирало от удовольствия. За всю речь я ни разу не замялся и вообще чувствовал себя теперь совершенно новым человеком.

Шимпанзе, за которого я так переживал в Национальном зоопарке, — Сатана, — полностью оправдал свою кличку, едва его освободили от паразита. Отец вызвался добровольцем для проверки «теории Нивенса-Хазелхерста», но я уперся, и короткая спичка досталась Сатане. Ни сыновьи чувства, ни их фрейдистская противоположность тут ни при чем, я просто боялся комбинации «Старик плюс паразит». Мне не хотелось, чтобы он оказался на их стороне даже в лабораторных условиях — слишком уж Старик хитер и изворотлив. Люди, которые не испытали на себе власть паразитов, не в состоянии понять, насколько враждебно относятся к нам, свободным людям, носители — и при этом сохраняют все свои способности.

Короче, для опытов использовали обезьян. В наше распоряжение передали не только питомцев Национального зоопарка, но и множество других — из зоопарков поменьше и нескольких цирков. Сатану инфицировали «девятидневной лихорадкой» в среду, двенадцатого числа. К пятнице он уже заболел, и к нему в клетку поместили другого шимпанзе с паразитом. Титанцы тут же соединились для «прямых переговоров», после чего вторую обезьяну снова посадили отдельно.

В субботу шестнадцатого паразит Сатаны съежился и отвалился. Шимпанзе сразу ввели антитоксин. В понедельник сдох второй паразит, и его носитель получил свою дозу препарата.

К среде Сатана практически выздоровел, хотя и заметно похудел. Вторая обезьяна, Лорд Фаунтлерой, тоже поправлялась. На радостях я дал Сатане банан, и он откусил мне первый сустав на указательном пальце. Обидно, тем более что времени для регенерации не было. Впрочем, я сам виноват: у Сатаны действительно мерзкий характер.

Однако даже это не испортило мне настроения. Я обработал и забинтовал палец, затем бросился искать Мэри. Не нашел и в конце концов отправился в кают-компанию: думал, найду кого-нибудь, с кем можно будет отпраздновать.

Но там никого не оказалось. Все работали в лабораториях, готовились к началу операций «Лихорадка» и «Милосердие». Распоряжением Президента все приготовления велись только на одной этой базе в горах. Обезьян для распространения инфекции — более двухсот — тоже доставили на базу; здесь же «колдовали» над культурой болезнетворных микроорганизмов и антитоксином. Даже пункт для получения иммунной сыворотки разместили в подземном зале, где раньше сотрудники базы играли в гандбол.

Миллион с лишним человек для операции «Милосердие», конечно же, там разместиться не могли, но они и не должны были ничего знать до сигнала тревоги перед началом операции, когда каждому из них выдадут пистолет и патронташ с индивидуальными впрыскивателями антитоксина. Тем, кто ни разу не прыгал с парашютом, поможет преодолеть страх сержант — если будет необходимо, пинком. Делалось все возможное, чтобы сохранить подготовку в тайне; мы могли и проиграть, если только титанцы узнают о наших планах — от предателя или еще как-то. Слишком много хороших замыслов проваливалось в прошлом потому лишь, что какой-нибудь идиот выбалтывал их жене.