— Ага, желудок на положенном месте, и если это не кишки, то я слушаю.

— Слушайте,— сказал Кортес,— это все очень интересно, но нам нужно знать одно — представляет этот... эта штука опасность или нет, и мы двинем дальше. Мы...

— Они не опасны,— начала Роджерс.— Они не опасны.

— Доктор! Док! — Кто-то призывно махал руками среди людей в огневой цепочке. Док бросился к нему, мы последовали за ним.

— Что-то с Хоу. Она в обмороке.

Док распахнул дверку монитора Хоу. Много времени ему не понадобилось.

— Она мертва.

— Мертвая? — переспросил Кортес.— Проклятье, каким образом...

— Минуту.— Док вставил зажим в контакт на мониторе и повозился с ручками в своем чемоданчике.— У всех би-мед установлен на двенадцатичасовую запись. Сейчас я прогоню ее в обратную сторону. Вот!

— Четыре с половиной минуты назад. Именно в тот момент, когда открыли огонь, боже!

— Ну же!

— Обширное кровоизлияние в мозг. Никаких...— Он посмотрел на циферблаты: — Никаких признаков, все в полной норме: давление, правда, повышенное, пульс учащенный, но в данных обстоятельствах это нормально... ничто не предвещало...— Он нагнулся и расстегнул боекостюм Хоу. Тонкие восточные черты лица Хоу были искажены в страшной гримасе, рот оскален, обнажая десны. Липкая жидкость вытекала из-под ресниц, а из ушей все еще сочилась кровь. Док Джонс застегнул костюм.— Никогда ничего подобного не видел. Словно в голове бомба взорвалась.

— Дьявол,— сказала Роджерс.— Ведь она, кажется, была сенсетивом?

— Правильно,— глубокомысленно заметил Кортес.— Ну, хорошо. Внимание, слушайте все! Командиры взводов, проверить личный состав. Есть ли раненые или пропавшие. Пострадал еще кто-нибудь из седьмого?

— Меня... у меня зверски болит голова, сержант,— сказал «Счастливчик».

Еще у четверых тоже болела голова. Один из них подтвердил, что обладает небольшой телепатической чувствительностью. Остальные этого точно не могли сказать.

— Кортес, думаю, все ясно,— сказал док Джонс.— Нам следует держаться подальше от этих... чудовищ, а особенно ни в коем случае не причинять им вреда. Пять человек явно чувствительны к фактору, убившему Хоу.

— Конечно, черт возьми, и можно было мне и не напоминать. Нужно двигать, только что сообщил капитану о случившемся. Он тоже считает, что нам нужно поскорее уходить отсюда, и подальше, прежде чем сделаем привал на отдых.

Слушай команду, порядок движения и направление те же самые. Впереди пойдет пятый взвод, второй займет положение в арьергарде. Остальные двигаются как прежде.

— А как быть с Хоу? — спросил «Счастливчик».

— О ней позаботятся с корабля.

Когда мы отошли на «полщелчка», позади вспыхнуло и прокатился гром. На том месте, где мы оставили Хоу, к небу поднимался небольшой светящийся дымный гриб, быстро исчезнувший среди серых небес.

Мы сделали привал на «ночлег» — на самом деле солнце сядет только через семь—десять часов — на вершине небольшого холма в десяти «щелчках» от места встречи с неизвестными существами. Но в этом мире они не были «неизвестными существами», напомнил себе я, это мы — чужаки.

Два взвода развернулись в оборонительное кольцо вокруг нас, и мы, то есть все остальные, в изнеможении попадали на землю. Каждому было разрешено спать четыре часа, кроме того, еще два часа он должен будет нести дежурство.

Рядом со мной опустилась на землю Поттер. Я включился на ее частоту.

— Привет, Мэригей.

— А, это ты, Уильям,— В наушниках ее голос звучал хрипло и надтреснуто,— Боже, что это был за ужас.

— Теперь уже все позади...

— Я убила одного из них, в самый первый миг, я выстрелила ему в...

Я тронул ее колено. Перчатка щелкнула о пластик ее костюма, и я отдернул руку, пораженный вдруг видением обнимающихся, любящих друг друга машин.— Не взваливай всю вину только на себя, Мэригей, если мы и виноваты, то... то все в равной степени, но тройная доля на Кор...

— Эй, рядовые, кончайте трепаться и поспите хоть немного. Вам обоим скоро стоять на часах.

— О'кей, сержант.— Голос у Поттер был такой печальный и усталый, что я не мог этого вынести. Я чувствовал, что, если бы мог хотя бы дотронуться до Мэригей, я облегчил бы ее печаль, впитал бы ее, как песок впитывает дождь, но мы оба были, словно в ловушке, заключены в наших пластиковых мирках...

— Спокойной ночи, Уильям.

— Спокойной ночи.

Практически невозможно почувствовать какое-то чувственное возбуждение внутри боекостюма, со всеми его отводными трубками и хлорированными сенсорами на руках и ногах, но именно так мой организм ответил на мое эмоциональное бессилие. Возможно, в его клетках еще не стерлась память о проведенных с Мэригей ночах, возможно, мое «биологическое я», сознавая, что в вихре ждущих нас всех смертей его собственная гибель может наступить очень скоро, активизировало детородное приспособление для одной последней попытки. С веселенькими мыслями вроде последней я заснул, и мне приснилось, что я машина, копирующая живой организм, со скрипом и скрежетом пробирающаяся сквозь мир людей, а они, очень вежливые, ничего мне не говорят, только хихикают за спиной, и крошечный человечек в моей голове дергает рычаги, нажимает на кнопки и следит за циферблатами, он уже совсем сошел с ума и припомнит все обиды, когда наступит...