– Сделал, – подтвердил наблюдавший за его выстрелом Стивен секунд через тридцать, когда оба они уже лежали лицами друг ко другу, вжимаясь в брошенные на дно окопа стеганные «ромбиком» серо-синие ватные куртки южнокорейской армии, используемые хотя бы для какой-то защиты от холода земли, вытягивающей из тел всякое тепло.

– Чисто сделал. Правки не потребовалось. Лу-лу.

Несколько минут они ждали того же раздирающего уши визга падающих на их головы мин, которым коммунисты отреагировали на проявление их жизнедеятельности в прошлый раз, а то и струи огня из этого же двухамбразурного дота, теперь все обошлось. Через два часа, когда Стивен и Мэтью тихонько выползли из лежки и аккуратно, по несколько дюймов за движение, проползли до ожидающего их ответвления старой траншеи, охраняемого давно ожидающей их тройкой южнокорейских пехотинцев, они смогли поговорить уже нормально.

– Ты сам не увидел, как я понимаю? – уточнил Большой, – но я успел поймать картинку. Ты в лицо попал – лучше и я бы не выстрелил. Молодец.

Смущенный рядовой пожал плечами, потрогав не подведший его прицел задубевшим пальцем, и с чувством вздохнул.

– Совершенно верно, – подтвердил Стивен. – С тебя причитается. И еще кое-что…

Подышав на пальцы, он засунул руку глубоко под одежду и, покопавшись там, вытянул на свет новенькую нашивку, представляющую собой оформленную в виде щита эмблему их 2-й пехотной дивизии, «Голову Индейца», выполненную яркими шелковыми нитками, – предел мечтаний любого новобранца.

– Заслужил, – со значением в голосе сказал Стивен. – Пришей крепко, носи с честью и все такое. Вечером я напишу рапорт с подтверждением убитого, и ты передашь его своему командиру. В общем, тому и.о., который у вас там командует. Впрочем, зачем вечером? Прямо сейчас и напишу, все равно на сегодня у нас здесь все. Теперь ты сам по себе будешь. Выберешь себе второго номера, как я говорил, и будешь учить его, как можешь.

– Слушай, Стивен, – озвучил Мэтью с большим опозданием пришедшую к нему в голову мысль. – А где твой второй номер? Ты про него не рассказывал ничего. Ты что, один работаешь?

Снайпер роты «Е» усмехнулся нехорошей, мрачной улыбкой.

– Снайперы поодиночке не работают. Если, конечно, не охотятся на старину Ким Сун Чу [192] , по шею закопавшись в снег позади его личного утепленного сортира в Пхеньяне.

Я – не исключение, но мой второй номер за три дня до твоего появления наступил на такую дрянь, которая размозжила ему половину костей в ступне. «APMS» – ты знаешь, что это такое?

– Как? – переспросил Мэтью, не разобрав.

– Эй-пи-эм-эс, – раздельно, по буквам произнес тот еще раз. – Не знаешь? Мой старший братец наступил на такую в самом начале контрнаступления в Германии в ноябре сорок четвертого. Русским, как ты знаешь, задницу тогда надрали капитально, но он инвалидом так и остался, – будет теперь хромать всю оставшуюся жизнь: остатки пятки ему просто набок выкрутило. Поскольку таких раненых было немало, то им рассказали, что это за штука. Меньше двух унций взрывчатки, корпус по форме и виду – как коробочка из-под табака, красится в цвет местности. Взрыватель самый примитивный, нажимного действия. Если сапог хороший, да с парой крепких носков, то стопу не оторвет, но пальцы и пятку – в клочья, – а это все, ты уже не боец.

– Почему русская мина? – спросил Мэтью, не поняв всего сказанного до конца.

– Ну, здесь, наверное, не русская. Китайская или местная, – таких наделать в любом гараже можно, дело нехитрое. Но принцип тот же. Так что смотри под ноги все то время, пока не смотришь по сторонам. А по сторонам смотреть надо всегда. Понял теперь?

– Да, – соврал Мэтью, окончательно запутавшись. Стивен с усмешкой кивнул и отвернулся, задумавшись о чем-то своем. Мэтью вспомнил, что тот снайпер их роты, чье место он занял, тоже подорвался на старой китайской мине, и по описанию – похоже на брата Большого и его же второго номера. Но поскольку он так и не понял, что бы это могло значить, то промолчал.

Разглядывающие американцев корейские солдаты негромко переговаривались между собой, поглядывая на них с выражением, которое оба снайпера, не сговариваясь, определили про себя как иронию. На большинстве из них были такие же стеганые куртки, какие они использовали в качестве подстилок. Насколько Мэтью выучил, у китайцев и северокорейцев они отличались и цветом, и фасоном, и он изо всех сил старался запомнить, как именно подобные такие куртки должны выглядеть у «своих», чтобы не перепутать, когда стреляешь.

То, во что одет тот коммунист, которого он, скорее всего, убил, открывший личный снайперский счет рядовой Спрюс просто не имел шанса разглядеть, поэтому в ожидании следующей возможности сделать это ему пришлось провести несколько дней. За это время он, с равнодушного разрешения командира взвода, подобрал себе в помощники рядового Закария Спринга из очередной прибывшей команды новобранцев, сразу же получившего прозвище «смоляные пятки» [193] .

Несмотря на новоприобретенную уверенность, в глубине души Мэтью все еще чувствовал себя страшновато и неуютно, поэтому возможность поговорить с кем-то, кто жил хотя бы приблизительно в его краях и так же занимался фермерством, значила для него очень много. Опытного же солдата он брать себе в помощники не решился, поскольку ему продолжало казаться, что ветераны взвода относятся к нему все с той же иронией, что и в самый первый день после его прибытия в часть.