– Потерплю, – решила она наконец, – не тормози у булочной. Поедем домой.

Они ее упустили.

Несколько недель неустанных наблюдений пошли прахом. Эти тупые свиньи не смогли даже проследить за машиной, которая ее увезла. Откуда могла взяться какая-то машина, когда она даже в магазин ходит в строго определенные дни, а все остальное время только на работу и с работы.

Сволочи, придурки. Никому и ничего нельзя поручить. Непременно все испортят. В сильном раздражении он сплетал и расплетал пальцы. Он всегда отлично умел владеть собой и не давал себе воли, только в совсем крайних случаях – вот как сейчас – позволял себе стискивать руки.

Хуже всего то, что у него совсем не осталось времени.

К началу следующей недели дело должно быть закончено, или его не стоило затевать вообще. И вот пожалуйста! Глупая баба не нашла ничего лучшего, чем в самый последний момент завести мужика, который увез ее на машине в неизвестном направлении, а идиоты, наблюдавшие за ней, даже не смогли проследить.

Господи, как его раздражали свиньи, в окружении которых он жил! Тупые, жадные, неповоротливые свиньи, почему-то уверенные, что они такие же люди, как и он.

Он доведет дело до конца, как бы ни мешали ему эти свиньи. Он просто чуточку изменит планы, немного подкорректирует их, и все. От него не уйдешь, тем более когда сделано почти все и осталось сделать еще совсем немного.

Одну треть, подумал он.

Во всем он любил точность.

Женщина должна умереть, и она умрет тогда, когда будет нужно.

Завтра, как он и планировал.

Милиция – такие же тупые свиньи, как и те, что вели за ней наблюдение, – ему не помеха. Он был не так глуп, чтобы совсем не принимать их в расчет, но он был совершенно уверен, что они никогда его не найдут.

Где им!..

Нужно спокойно подумать и решить, как именно он это сделает.

Отчеты наблюдателей лежали перед ним на столе, как всегда, в строгом соответствии с датами. Он знал все об этой убогой крысе. Он знал все о ее образе жизни, о графике ее работы, о том, что она ест на обед и как проводит выходные.

Он презрительно усмехнулся.

С какой дрянью ему приходится возиться. Ему, никогда в жизни ни обо что не пачкавшему руки!

Значит, завтра.

Он просмотрел отчеты еще раз, внимательно и беспристрастно.

Завтра в два часа дня. Конечно, от шнура придется отказаться. Новое положение дел вынуждает его воспользоваться пистолетом, хоть это и казалось ему пошлым и глупым. Но не настолько уж он прямолинеен и гибок, чтобы не использовать другое оружие, когда оно было более уместно. Этим-то он и отличался от всех окружающих свиней. Он всегда делал все так, как ему было удобно, и до конца выполнял свой долг.

В два часа дня в ее аптеку приходит машина с медикаментами. Машина приходит во двор, старинный московский глухой двор, сохранившийся еще с прошлого века. Машина въезжает в арку так, что ни развернуться, ни выехать вперед она не может, и сопровождающий отправляется с бумагами на аптечный склад. Шофер остается в машине, но из-за арки ему не видно – и не может быть видно то, что делается сзади, у кузова машины.

Там всегда стоит бледная рыжая крыса, которую ему предстоит уничтожить. Стоит и ждет распоряжений. Стоит и ждет, когда откроются складские двери. Стоит и ждет сопровождающего, мерзнет и держит бумажки, в которых будет отмечать привезенные лекарства.

У него будет по меньшей мере несколько минут, чтобы выстрелить в нее и убраться. Рядом – совсем рядом – стройка. Особняки переоборудуют в офисы, в которых разместятся потом свиньи рангом повыше. За неровным сосновым забором ревут экскаваторы и краны швыряют многопудовые плиты. Если выстрел и услышат, то никто не придаст ему никакого значения. Подумаешь, на стройке опять что-то бабахнуло.

Он усмехнулся.

К тому времени, как ее найдут, он будет мирно пить кофе в кофейне Театра Станиславского и спокойно отдыхать с чувством до конца выполненного долга.

Да. Все будет именно так.

Он радостно и глубоко вздохнул.

Завтра. Завтра все будет хорошо. Завтра к нему вернется привычное спокойствие и уверенность. Завтра он наконец-то доведет до конца то, что началось так много лет назад, когда в их жизнь вломилась та, первая гадина и чуть было все не разрушила.

Он вовремя остановил ее.

Завтра он закончит то, что началось так давно.

Завтра…

– Завтра ты поедешь на работу вместе со мной. – Андрей потянулся и пристроил ее голову себе на плечо. Ему нравилось, когда ее голова лежала у него на плече и волосы щекотали нос.

– Но мне завтра к двум! – сказала Клавдия беспечно. По правде говоря, ей было совершенно все равно, к которому часу ехать на работу. Прикажет майор – поедет к девяти, не прикажет – поедет к двум. Придумает что-нибудь, как-нибудь объяснит сотрудницам свое непреодолимое служебное рвение, заставляющее ее приходить на работу на полдня раньше.