– Вполне, – сказала Инкина мать со спокойным злорадством. – Она меня даже предупредила, чтобы мы ее не ждали. Впрочем, она будет звонить.

Дима с силой вдвинул трубку в аппарат и выбрался из стеклянного саркофага.

Зря он позвонил. Придурок.

Сидел бы в машине и мечтал о том, как вечером они встретятся. Знал же, что ее мамаша с папашей терпеть его не могут. Хотя, собственно, почему они должны его терпеть? У них с Инкой свои дела, своя жизнь, они оба взрослые умные люди и будут делать то, что считают нужным…

Он убеждал себя и не слишком себе верил.

Инкин отец руководил какой-то строительной фирмой, процветал и собирался процветать дальше. Инка недавно хвасталась, что он получил подряд – или как там это называется – на ремонт целой кучи административных зданий, принадлежащих мэрии или еще кому-то, столь же всесильному. Он был шумный, краснолицый, громогласный. Когда он говорил, необходимо было молчать и смотреть ему в рот. Диме это было противно. В его семье все было по-другому. Впрочем, в его семье и подрядов от мэрии никто не получал. Инкина мать относилась к Диме с высокомерием генеральши, которая не желает выдавать дочь замуж за лейтенанта.

Дима не подходил им ни по каким критериям. Зарабатывал мало, жил с родителями, перспектив – никаких. Всего богатства – новенькая черная “девяточка”, которую Дима обожал и которую ему подарил брат, отъездив на ней месяца три. Потом она ему надоела, и он купил “Тойоту”, а “девятку” отдал Диме, за что Дима был ему несказанно благодарен. Брат был компьютерный гений, зарабатывал несметные, по Диминым понятиям, деньги и всю жизнь делал что хотел.

“Мне повезло, – говорил он. – Я как Фрэнк Синатра. Делаю то, что мне нравится, и мне еще за это платят”.

Дима тоже был как Фрэнк Синатра, но к нему относилась только первая часть бессмертного изречения.

Зачем он позвонил?!

Весь остаток дня, вместо того чтоб худо-бедно работать, он будет думать, у кого Инка собралась ночевать. Или наврала мамаша?

Черт, зачем он позвонил?!

Впрочем, он же не страус. Голову в песок он прятать не станет. Лучше уж все знать, чем пребывать в идиотской уверенности, что ты нужен и любим.

Или не лучше?

Дима сел в машину и сунул в рот осточертевший леденец от кашля. На этот раз оранжевый. Леденец захрустел на зубах, превращаясь в мелкие, как будто стеклянные, осколки.

Он не будет думать об Инке. И вечером не будет звонить и проверять, где она. Он будет думать о Сергее Мерцалове и о том, кто его убил, а вечером на Петровке он поразит их всех своими потрясающими логическими выводами.

Данных маловато, но чтобы занять голову – хватит.

Где же она собралась ночевать?..

Информация, которую он получил от Бориса, оказалась неутешительной.

– Да ты что? – спросил шеф с другого конца света, а впечатление было такое, как будто он сидит за стенкой и разговаривает по мобильному потому, что ему лень встать и открыть дверь. – Неужели убили?

– Убили, – подтвердил Юрий Петрович. – Женька своими глазами труп видел.

– Во дела! – хохотнул в трубку шеф. – Что бы это значило, не знаешь?

В данный момент Юрию Петровичу больше всего на свете хотелось знать, что бы это значило, и он подозревал, что шеф-то как раз в курсе событий.

– Женька как его узнал, так драпанул оттуда, как немец из-под Москвы, – сказал Юрий Петрович осторожно. – Его, конечно, менты моментально найдут, если еще не нашли. Ну, – я его проинструктировал.

– Молодец, – похвалил шеф таким тоном, что у Юрия Петровича встали дыбом волосы на затылке. Он был бы неприятно удивлен, если бы в этот момент вспомнил, что точно таким же тоном он сам еще вчера разговаривал с тупоумным Женькой. – Это ты все придумал?

– Что? – переспросил Юрий Петрович.

– Ну… убрать его? – спросил шеф. – Или Женька?

– Ты что, Борис? – забормотал Юрий Петрович. По спине у него пробежала струйка пота, рубашка прилипла к лопаткам, стягивая их, как будто его, Юрия Петровича Василькова, уже начали вязать веревкой. – Мыто тут при чем?

– А кто при чем? – спросил шеф вежливо. – А, Юрок?

Юрий Петрович лихорадочно соображал.

Если врача убрали ребята Бориса, их никто и никогда не найдет. Они профессионалы, ментам не чета. Если Борис по каким-то своим причинам решил сдать Юрия Петровича, то необходимо срочно что-то придумать. В конце концов, до Бориса далеко, а Юрий Петрович здесь, под боком.

Врач уже никому ничего не расскажет. А Юрий Петрович? Он ведь доверенное лицо, а следовательно, Борису опасен.

Что на уме у шефа? Что он задумал?