Грэхем вытащил шприц, засунул в рот Леммеру платок и присоединился к Сабрине, которая ждала его у порога. У двери оглянулся:

— Не беспокойся, «дочка» скоро вернется.

Глаза Леммера пылали ненавистью.

— Ты придумал тонкий трюк — выдать за серную кислоту раствор гигиенического талька, который ты там нашел, — сказала Сабрина, когда они вышли на улицу. — Слава Богу, он не догадался.

Грэхем пожал плечами.

— Если бы догадался, он был бы уже мертв.

— Но тальк же безвреден, — сказала Сабрина, недоуменно подняв брови.

— Тальк — да, — ответил Грэхем и пошел ловить такси.

Сабрина сказала водителю, куда ехать, подняла защитное стекло между водителем и пассажирским сиденьем и, нахмурившись, повернулась к Грэхему:

— Ты солгал мне, Майк. Снова повторяется старая история. Когда же ты наконец начнешь мне доверять? Или я требую слишком многого?

Грэхем задумался над ее словами, глядя на стекло перед собой.

— Я доверяю тебе, Сабрина. Если бы не доверял, я давно бы уже перешел в другую команду.

Его спокойствие удивило ее; и гнев несколько улегся.

— В таком случае, почему ты обманываешь меня?

— Ты действительно не понимаешь?

Гнев сразу сменился в ее душе чувством вины.

— Нет, — нерешительно сказала она.

— Ты знаешь, что после похищения Керри и Мики, я проходил психотерапевтическое лечение?

Она кивнула, глядя ему в лицо. Он давал ей редкую, пусть и ограниченную, возможность заглянуть в свой сложный внутренний мир, как-то объясняющий его тяжелый характер.

— Ты также, вероятно, знаешь, что я отказался помогать врачам. Любое копание в моем внутреннем мире вызывало у меня только негативную реакцию. — Он улыбнулся про себя. — Меня даже демонстрировали студентам Принстона.

— У тебя на это были причины, — мягко сказала она.

— Да. Одиннадцать лет я был в «Дельте», там у меня было много друзей, в особенности после того, как я женился на Керри. Рождество было семейным праздником, но Новый год мы всегда встречали с «Дельтой». Вечеринка устраивалась на одной и той же ферме в Канзасе, где можно было шуметь вволю хоть до утра. Я хочу сказать, что «Дельта» была как одна семья. Затем произошло похищение. Кто-то, а может, и не один, я не знаю, проговорился о нашей миссии в Ливии. Это сразу подорвало глубокое доверие, которое не знало сбоев одиннадцать лет. Когда я пришел в ЮНАКО, я должен был залечить душевную рану, мне пришлось начать все заново. Как я уже сказал, я доверяю тебе. Но до определенных пределов. То же самое и в отношении К.В. Должно пройти немало времени, чтобы все стало как в «Дельте».

— Но в ЮНАКО никогда не будет, как в «Дельте», разве ты не понимаешь?

— Да, понимаю, но надо же с чем-то сравнивать, а у меня есть только «Дельта».

Грэхем перевел взгляд на проходящие мимо машины, потом повернулся к ней:

— Что бы ты сделала, если бы я в плавучем домике сказал тебе, что в шприце серная кислота, а не тальк?

— Я не допустила бы, чтобы дело зашло так далеко. Ты настолько непредсказуем, что я не была бы уверена, что ты не введешь ее Леммеру, если он откажется говорить.

— Я сделал бы это, не моргнув глазом.

— И хладнокровно убил бы его?

Грэхем с досадой покачал головой:

— Мы очень разные. Я не побрезговал бы опуститься на один уровень с Леммером, чтобы вырвать у него необходимую мне информацию. А ты защищала бы его.

— Это неправда, — гневно выпалила она. — Я ненавижу Леммера и ему подобных не меньше тебя, но изображать из себя одновременно судью, присяжных и палача не буду. Правосудие распространяется и на преступников.

— Правосудие? Которое таких торговцев наркотиками, как Леммер, приговаривает к десяти годам тюрьмы притом, что они искалечили несчетное число невинных жизней своей мерзкой торговлей, а спустя пять лет те вновь оказываются на свободе, даже на той же улице, где их взяли? Которое приговаривает террориста к пожизненному заключению за убийство невинных людей во имя неведомых даже самому ублюдку целей, а затем отпускает его на свободу, получив в качестве выкупа от других таких же ублюдков жизнь невинных людей? Почему ты не спрашиваешь у пострадавших семей, что они думают о правосудии?

— Я понимаю, о чем ты говоришь, Майк, но если ты готов хладнокровно убивать таких, как Леммер, ты станешь таким же, как они.

— Не согласен. Они противопоставляют себя закону, я же стою над законом, в этом вся разница.

— Отличное оправдание, просто прекрасное!

— И я останусь при своем мнении, пока органы правосудия во всем мире не начнут проявлять больше сочувствия к жертвам вместо того, чтобы искать неуместные оправдания для преступников.

Такси остановилось, и водитель постучал по разделительному стеклу и показал им галерею. Это был старинный дом состоятельного голландского дворянина, дата его возведения — 1673 — была витиевато выбита на фронтоне над окнами третьего этажа. Слова «De Terence Hamilton yaleriij» были выведены черными готическими буквами над архитравом, ниже был номер телефона.