Единственное, что можно сказать наверняка, — это что деньги действительно украли и их ищут все: Павел Белый, Иван Берсенев, «следственные органы», неизвестный подонок, бивший Варвару в скулу и в ребра.

Бок немедленно зашелся тупой болью, и Варвара взялась за него.

— Пойдем, я положу тебя спать, — сказал Иван, — завтра продолжим.

— Как ты узнал, что я — это я? Что я нашла труп?

Он видел ее в приемной, когда начался переполох, и любопытные заглядывали со всех сторон, и ее шеф метался по кабинету, и бледная девица звонила в «Скорую». Он был там и видел ее, но знать об этом ей пока не полагалось.

Придет время, и она все узнает. Если, конечно, он решит, что она должна узнать.

Поэтому он сказал ровно половину правды. Врать было опасно, он уже убедился в этом.

— Я посылал водителя посмотреть, где работает женщина, первой оказавшаяся на месте преступления. Он сказал, что ты — именно та, которую он вчера чуть не задавил и которая «перла на красный». Кажется, именно так он и сказал.

— Идиот, — пробормотала Варвара так, чтоб он услышал. Бормотать себе под нос с таким расчетом, чтобы все, кому надо, расслышали, она научилась у шефа.

— Пошли. Тебе все-таки надо лечь.

Ах, какая забота!.. Как трогательно и мило, в духе Джорджа Клуни из сериала «Скорая помощь»!

Он повел ее по коридору и распахнул одну из дверей — то ли третью, то ли четвертую по счету. В комнате была огромная кровать, с которой он тут же сдернул темное покрывало, пузатый комод, два светильника на журавлиных латунных ногах и картина во всю стену — каменный мост, островерхая крепость с флюгером, ушастый тролль с корзиной.

— Ванная там, — он кивнул за стену, — моя дверь напротив. Если ночью станет плохо, позови меня.

— Позови меня с собой, — задумчиво проговорила Варвара, рассматривая тролля с корзиной, — я приду сквозь злые ночи…

Иван неожиданно громко засмеялся и вышел, оставив дверь открытой. Через минуту вернулся, в руках у него был шприц.

— Как?! — вскрикнула Варвара. — Опять?!

— Опять, душа моя, — ответил он. Очевидно, приступ веселья продолжался. — Ложись.

Варвара легла, зажмурилась и положила себе на голову подушку.

Ну и пусть. Ничего. Подумаешь! Ничего страшного, что владелец замка делает тебе укол! Может, они всегда так поступают, эти владельцы замков? И раз он ведет себя, как образцовый медбрат в больнице, она должна вести себя, как образцовая пациентка.

Завтра ты вернешься на Танькин диван, и он про тебя забудет. Ну, может, забудет не завтра же, а когда найдет свои миллионы. У тебя никогда ничего не получалось. Даже с Димкой не получилось десять лет назад, так что ж теперь, когда тебе почти тридцать, разбита губа, заплывает глаз, и даже новую чужую куртку ты не уберегла!..

Права была бабушка Настя — «беда с девкой». То есть с ней, с Варварой.

Кажется, она заснула или не заснула, но то отвратительное и страшное, что случилось с ней в этот день, вдруг полезло из всех щелей.

Он привязывал ее к стулу, выкручивал руки и унизительно раздвигал ноги, лил на голову ледяную воду, оскорблял и бил в скулу, и ловил маленького Васю, и тоже бил, и шарил по Варваре красными руками мясника и убийцы, пытаясь найти кредитную карточку, а Варвара знала, где она, и больше всего на свете боялась проговориться, потому что знала — как только проговорится, он ее убьет, и Васю убьет, и Таню, — и длинноволосый Арсений грозил ей какой-то блестящей штукой, и полуразложившийся труп поднимался с ковра в кабинете шефа, а ее мучитель вырывал у нее глаза, и эти глаза отдельно от Варвары видели желтую наклейку на глянцевом журнале и его лицо, которое она никак не могла узнать.

Потом ей показалось, что она проснулась в каком-то совершенно незнакомом месте и поняла, что ее держат в заложниках, и кинулась бежать, спасаться, но потом оказалось, что она все-таки спит, и вокруг спокойно, темно и тихо, и нет ничего страшного, и ей стало тепло и сонно, и она вспомнила сверкание солнца в чистых стеклах и мадам Монро, которая сказала, что ее стиль — это короткие стрижки, джинсы, майки и… «Харлей Дэвидсон».

Она купит себе джинсы, и тогда владелец замка не посмеет с таким насмешливым равнодушием делать ей уколы.

Варвара проснулась от того, что очень болела рука.

Комната была не ее и даже не Танькина. Диван был не ее. Шторы на окнах были не ее, и окна тоже были не ее.

Жизнь была не ее.

И в этой не ее жизни рядом, совсем близко к ней, тоже было что-то чужое, и Варвара осторожно скосила глаза.

В десяти сантиметрах от ее носа спокойно спал давешний владелец замка, громко сопел. Варвара моментально покрылась холодным потом, как и следует стыдливой юной леди, внезапно обнаружившей подле себя мужчину. Обнаруженный мужчина мало того что безмятежно спал, он еще отлежал Варваре руку, и как добыть ее из-под него, Варвара не знала.