_ * По словам оператора Уильяма Дэииэлса, впервые для съемок "ерьеров «Алчности» были применены дуточые лампы.

<* 2U 193

Поэтому Хуан Арруа писал в «Синэ-магазин» (22 января 1926 года): «Эрих фон Штрогейм, сторонник концепций Антуана, потребовал, чтобы его исполнители работали в атмосфере драмы».

Требование к актерам жить в комнатах, обставленных согласно описанию Фрэнка Норриса, нам тоже кажется соответствующим «концепциям Антуана». С тем же успехом можно говорить о методе Станиславского, но его «систему» в 1922—1923 годах не знали ни в Европе, ни в Соединенных Штатах*. Напомним: когда шла работа над «Алчностью», Чаплин снимал «Парижанку» в студии с четырехстенными декорациями (их почти не использовали в то время), и страстный поиск реальности сближал его с Эрихом фон Штрогеймом.

Штрогейм настойчиво разыскивал те места, где разворачивалось действие романа Фрэнка Норриса, ставил там отдельные эпизоды, но вначале проводил тщательную реконструкцию обстановки, словно археолог, восстанавливающий римскую виллу в Помпее. Оператор фильма говорил:

«Стремление к реализму с самого начала навлекло на нас беды. Фон Штрогейм настоял на нашем спуске в шахту на глубину 3 тысячи футов (около тысячи метров) в Колфэксе (Северная Калифорния), а не на 100 футов, хотя на результатах это бы не сказалось» **.

В журнале «Синэ-мируар» от 19 марта 1925 года Жан Бертен писал:

«Он снимал в настоящем кабинете дантиста на Полкстрит в Сан-Франциско. В том же городе, на углу Хэйес и Лагуна-стрит, он отыскал сгоревший дом, который не изменился за прошедшие тридцать лет. Штрогейм арендовал его и принялся с тщательностью воссоздавать интерьер здания. Работы производились за его счет, и он создал подлинную студию, где три месяца работали 35 человек. Однажды он целый день посвятил поискам

* В Германии, однако, Станиславский был известен, поскольку посетил ее во время гастролей в начале века. В Москве он встречался с известными западными театральными деятелями, например с Гордоном Крэгом. Когда Станиславский в 1924 году приезжал в Америку, его встречали как великого реформатора драматического искусства. В Нью-Йорке его пригласили осмотреть студии «Парамаунт», где снимался «Господин Бокэр», н сохранилась фотография Станиславского в компании с Валентино, Бийб Дэниэлс и Лоис Уилсои в костюмах (см.: «Курьер ЮНЕСКО», 1963, ноябрь).

** Интервью Уильяма Дэниэлса (In: Hisham Ch. Hollywood Cameramen. London, 1970).

вдоль железной дороги «Саутерн Пасифик рэйлроуд» подлинного дома, описанного автором, где жили герои драмы, и еще несколько недель снимал там...»

Эти дома Штрогейм обставил отысканными у старьевщиков Сан-Франциско мебелью и предметами в полном соответствии с описанием романа.

«Когда я начал готовиться к съемкам в Долине смерти, компания посоветовала мне отправиться в Окснэрд под Лос-Анджелесом, где традиционно снимались и снимаются все сцены в пустынях. Но я прочел у Фрэнка Норриса потрясающие описания подлинной Долины смерти. Зная, что Долина смерти не похожа на Окснэрд, и двигаясь последовательно по пути реализма, я не мог согласиться с предложением компании. Я потребовал Долину смерти и получил Долину смерти...

Дело происходило в 1923 году. Там не было ни дорог, ни гостиниц, как сейчас (то есть в 1947 году.— Ж. С). Мы были первыми белыми (41 мужчина, одна женщина), которые проникли в эту самую низкую впадину земли (она лежит ниже уровня моря), после поселенцев. Мы работали и в тени и без тени при температуре 142 градуса по Фаренгейту (61 градус по Цельсию). Результаты, полученные после тяжких трудов при такой жаре, оправдали себя. Таких результатов в Окснэрде не удалось бы получить».

Долина смерти, расположенная 112 метрами ниже уровня моря, была так мало исследована, что Геологический институт в Вашингтоне, к которому обратились за консультацией, попросил Штрогейма доставить ему фотографии и сведения об этом пустынном районе. Штрогейм так описывал пустыню после 37 дней пребывания в ней: «Единственный город, Скиду, построен в Долине смерти золотоискателями из подручных средств в •897 году. Уже в 1900 году он превратился в «город-при3Рак». Его жители либо погибли, либо бежали из негостеприимной местности, бросив и дома и обстановку.

Эта часть Америки известна своими суровейшими природными условиями. Кроме зыбучих песков на многие километры тянутся непроходимые нагромождения Ристаллов гипса, то и дело натыкаешься либо на выдесния смертельного газа от медленного разложения, либо а ядовитых змей и насекомых. <...> Здесь от истощеия и жажды погибло немало людей и животных, (б *°тя наша экспедиция была хорошо организована еспроволочный телеграф постоянно поддерживал связь

в» с цивилизованным миром, ежедневно доставляли пищу и воду автомобильные караваны), прошу поверить на слово, что все это забудется не скоро» (интервью, взятое Жаном Бертеном для журнала «Синэ-мируар», 19 марта 1925 года).

Фильм был, по-видимому, закончен в 1923 году, а в следующем году Штрогейм завершил первый монтаж, который показал друзьям. Об одной из этих первых демонстраций остался ценнейший отчет французского журналиста Жана Бертена:

«Закончив свой большой фильм «Алчность», Эрих фон Штрогейм пригласил меня на первую рабочую демонстрацию. В это время в Голливуде находился другой француз, Валентин Мандельштамм, также получивший приглашение Штрогейма. На демонстрации присутствовали лишь Штрогейм, Мандельштамм и редактор журнала «Мон синэ». В этом интереснейшем фильме было не менее 47 частей.

Я не оговорился — сорок семь, а не двенадцать, как в окончательном варианте (наверняка «создании» Джун Мэтсис.— Ж. С). Это было длинно, но захватывающе. В течение всего времени демонстрации Штрогейм «озвучивал» фильм и заставил нас забыть о неизбежных длиннотах в чересчур тщательно разработанной кинокартине...

<...> О постановке можно сказать лишь одно: это истинный Штрогейм, то есть мощный натурализм с примесью болезненного реализма чисто немецкого происхождения. <...>