Понять, что именно там происходит, несложно. Трое вооруженных огнестрельным оружием здоровых лбов на «четырнадцатой» с сильно помятыми и испачканными кровью мордой и капотом, похоже, только что вполне успешно «отжали» у кого-то старенький, но вполне бодро выглядящий «Шеви-Блейзер». И теперь, почти не обращая внимание на избитых в кровь хозяев, перекидывают из «жигулей» в просторный багажник джипа свои пожитки. В Уголовном кодексе это явление называется «разбой» – открытое хищение чужой собственности с применением насилия или угрозы его применения. Хотя какие уж там угрозы. Судя по всему, выскочивший под колеса нашего бронетранспортера паренек – едва ли не наименее пострадавший. Остальные выглядят и чувствуют себя куда хуже. С чего я так решил? Ну хотя бы с того, что он, несмотря на нехорошего вида рану, все же на своих двоих вполне шустро бегает, а не скрючившись на асфальте лежит, дыша через раз. Но это про мужскую половину потерпевшей компании. Девушек, довольно миловидных, как я успел разглядеть, – почти не били. Но, судя по их виду и состоянию одежды, – лучше бы избили. Так, теперь еще и статью «Изнасилование» плюсуем. Самое же мерзкое в этой ситуации, что на всех трех лбах – серая милицейская форма. И оружие в их руках – явно табельное, да и автомобиль, судя по раскраске и номерам, частным быть не может.

– А ну, замерли! Стволы на землю, руки в гору!

Нет, прав был старина Аль Капоне: «Добрым словом и пистолетом…» А уж если вместо пистолета – глядящий собеседнику точно в лоб раструб четырнадцати с половиной миллиметрового КПВТ… Тут можно вообще о чем угодно договориться. Троице «серых братьев» спорить с крупнокалиберным аргументом явно не хочется, и они аккуратно складывают свои пистолеты и одну на троих «ксюху» под ноги.

– Ну и какого рожна тут происходит?

Я, как уже и сказал, сам отлично понял, что тут творится, но догадался – это одно, а вот подтверждение от участников событий получить – совсем другое.

– Да нормально все, коллеги, расслабьтесь, – пытается «распедалить» ситуацию молодой нагломордый старлей, судя по шеврону, из ППС.

– Пасть захлопни и не дергайся! Твои, сука, коллеги под Тамбовом в овраге кобылу доедают.

«Пепс» сразу сник и послушно замолчал. Ну да, хоть и сволочь, но не дурак и прекрасно понимает, чем подобные «шалости» сейчас для него и подельников его закончиться могут. Ну, раз понял, так и стой, переваривай, шансы свои небогатые прикидывай.

– Они машину нашу отобрать хотели, – натужно сипит выскочивший на нас из арки парень.

– Погоди, – обрываю я его. – Вальмонт! Санитарная сумка у тебя?

– Ага, – отзывается наш внештатный взводный санинструктор, высунувшийся из люка БРДМ.

– Давай сюда, тут сразу несколько кандидатов на первую помощь! А ты рассказывай, – киваю я охрипшему. – И тебя как звать, кстати?

Парень представляется Кириллом и, пока Евгений наскоро промывает ему перекисью водорода неглубокую, но сильно кровящую рану на голове, а потом перевязывает, начинает рассказывать. Монолог у него выходит несколько сумбурный, путаный. Он постоянно испуганно оглядывается в сторону перекрытой корпусом БРДМ арки, в которой уже вовсю захлопали вразнобой автоматы нашей тыловой заставы. Да и говорить ему явно больно. Как я понял, они – компания, три парня, три девушки. Вместе учились. Когда все закрутилось-завертелось – сидели на паре в своем институте. Мертвяк вломился прямо в аудиторию во время лекции. Представляю, что там после этого началось, но суть не в этом. Из института вырвались, в общежитие решили не возвращаться, а вместо этого – отсидеться на квартире единственного среди них москвича Сергея; парень, назвав имя, ткнул пальцем в одного из избитых, рядом с которым как раз сейчас сидит со своей сумкой Вальмонт. У него, оказывается, родители трудятся в какой-то иностранной фирме, сейчас где-то в Германии, и квартира – в его полном распоряжении. Кроме того, Сергей еще и триалит понемногу, и у него пусть и «лохматых» годов выпуска, но вполне рабочий внедорожник «шевроле» имеется. Ага, тот самый, из-за которого, похоже, все и началось. До сегодняшнего дня сидели, подчищая большой холодильник и кладовку, и ждали помощи. Но, судя по Интернету, ситуация лучше не становилась, скорее – наоборот, а буквально час назад по телевизору сказали, что спасательная операция в центре Москвы прекращается в связи с недостатком сил. Мол, выбирайтесь сами, если сможете. И они решили выбираться.

– Двор вы зачистили? – поинтересовался я, кивнув на шесть грязно-окровавленных тел у одного из подъездов.

Кирилл кивает в ответ.

– Молодцы. Это чем же вы их?

Тот молча указывает в сторону «четырнадцатой», возле которой я вижу на асфальте крупный и явно тяжелый хозяйственный молоток на длинной черно-желтой обрезиненной ручке и… бейсбольную биту. Оба-на, похоже, не прав я был, когда так плохо про сей инструмент возле автосалона на Варшавке отзывался. Видно, в умелых руках и битой можно дел наворочать, если постараться.

– Ясно, а потом что было?

А потом, когда они уже загрузились в «Блейзер», во двор вползла сильно битая патрульная милицейская машина. Вползла и заглохла. Ну, судя по тому, что я отсюда вижу, водитель зачем-то решил зомбей на таран брать. И очень быстро выяснил, что «жигуль» в данном вопросе – совсем не то же самое, что бронетранспортер. Может, патрубок какой порвал, а может и радиатор пробил, не знаю, да и неинтересно оно мне. А Кирилл продолжает рассказывать. О том, как они сначала сильно обрадовались, и о том, как те, от кого ждали помощи, под стволами выкинули их из внедорожника, разоружили, избили… Про девушек он ничего не говорит, только беспомощно разводит руками, но тут и без слов все понятно. Ему почти в самом начале потасовки влупили прикладом «укорота» сначала в лоб, а потом по кадыку. И после того, как он, заливаясь кровью и слезами, задыхаясь, рухнул на землю, уже не трогали. Видно, посчитали, что сам концы отдаст. Зачем на такого время и силы зря тратить? Действительно, там ведь и поинтереснее дела были… Ну а Кирилл, когда понемногу пришел в себя, так и лежал, не подавая вида, что очухался, а услышав наши двигатели, решил, что терять уже один черт нечего и, пока на него не глядел никто, бросился через арку на Садовое в надежде найти там помощь. И нашел там нас.

Нет, вот же ж суки, мля! Ведь и сам изначально отлично понимал, что такие ухари обязательно появятся, и Гаркуша мне про их выходки уже рассказывал, пусть и без подробностей, и даже три тела в милицейских бушлатах среди трупов в банде азербайджанцев я видел… Но все равно воспринимал это как-то отстраненно, без эмоций. А вот как эти рожи самодовольные, с которых, кстати, нагло-хамское выражение давно сползло, уступив место нешуточному испугу, увидал, так просто взбеленился. Вы ж, твари, Присягу давали! Вы ж законность защищать не щадя жизни обещали! Хотя о чем я говорю? Какие там Присяга, долг, честь?.. У этих моральных уродов и понятий-то таких в головах не было никогда, одно бабло на уме. Многим раньше мозги на место вправить помогала служба в армии, если в нормальное подразделение попал. Только то – раньше. А сейчас в армию ходить немодно, сейчас понятия простые: «Армия – это для лохов, нормальные пацаны – «косят». Вот и набрали в органы целую толпу «нормальных пацанов», у которых в головах только жажда власти и наживы. Из которых, случись чего, самые что ни на есть конченые твари и получаются, поскольку к тому, что они – власть, привыкли очень быстро, но вот то, что власть – это не только права, но еще и куча обязанностей – так и не поняли. Да и не собирались понимать, как мне кажется. Кроме своего «я», ничего ценить и уважать просто не умеют. Не обучены. Вот оно, это самое «чего» и случилось. И те, кто хоть что-то из себя представлял, или погибли уже, людей спасая и свой долг выполняя, или, как мы, до сих пор этим занимаются. А эти втихаря покуролесить решили, значит? Да не вопрос! Только за все отвечать нужно.

– Как они, Жень? – оборачиваюсь я к уже закончившему с потерпевшими Вальмонту.

– Жить будут. Пара трещин в ребрах, одно сотрясение, гематомы, ссадины. Ну и у девчонок…

– Я понял. Значит, сейчас вы все, – обвожу взглядом приходящих в себя «скубентов», – грузитесь в свой джип и едете за нами на Триумфальную. Там врачи МЧС, они вам точно помогут. Но это чуть позже, пока нужно еще с одним вопросом разобраться.

Кинув мрачный, не предвещающий ничего хорошего взгляд на совсем притихших и даже как-то в росте и фигурах потерявших старлея и двух его подчиненных-подельничков в сержантских погонах, направляюсь к нашей «восьмидесятке» и легонько несколько раз бью прикладом по крышке бокового люка. Секунды через три ручка на крышке поворачивается, и из-под брони выглядывает наводчик Ершов.