– Да, чемпионат! Помнишь, я тебе говорил про него по телефону? Чемпионат Франции по фехтованию на шпагах среди юношей! Ну! Ты что, забыла?

– Ах, да! – сказала Синди.

Ей было неловко, ибо она действительно забыла. Но, не подавая виду, она продолжила:

– Конечно, приду! Куда я денусь! Разве я не поддержу своего сына!

На самом деле Синди сейчас думала, что ни разу не была на занятиях по фехтованию с Натаниэлем. За все годы, что он обучался, она ни разу не поинтересовалась его успехами в его любимом занятии, которое она видела лишь однажды по телевизору. И ей должно было быть стыдно, но головная боль отвлекала ее от любых эмоций. Она сказала Натаниэлю, что придет, и ему этого хватило.

На следующий день, в преддверии чемпионата, Вальтер – тот самый одноклассник-фехтовальщик, не мог не затронуть Натаниэля. Это был тот человек, с которым у Натаниэля была взаимная ненависть.

С первых же тренировок Вальтер не возлюбил Натаниэля и стебался над ним и ныне. Ему не нравилось то, что Натаниэль, глядя на него, тоже пошел на фехтование, тем более в секцию, в которой занимался он. Так же ему не нравилась воспитанность, не возмутительность и инфантильность Натаниэля. Ему все время хотелось вывести его. Но никак не получалось. Излишняя скромность Натаниэля бесила его, а особенно то, что он со своей скромностью стал достойным соперником и тренер взял его на чемпионат. Для Натаниэля это было первое спортивное состязание такого уровня в его жизни. Он знал, что главное – тренировки, а все обиды лишь тратят его жизненную энергию.

Вальтер МакГивен, потомок шотландских эмигрантов, был напротив натурой пылкой, вечно спорящей. Ему все время нужно было что-то доказывать. Его веснушки и светло-рыжие волосы лишь составляли композицию его задирству и высокомерию. Особенно он задирался тем, что он двукратный чемпион по фехтованию среди юношей. А звездной болезни ему придавало прозвище Лорд, которое дали ему льстивые соперники за единовластие и отсутствие достойной конкуренции в данном деле.

– Ты действительно думаешь, что выиграешь чемпионат, придурок!? – встретив в коридоре Натаниэля, говорил Вальтер, насмехаясь и пытаясь досаждать ему.

Натаниэль молча смотрел на него. Он знал все эти игры и пытался не обращать внимания. Но Марлен, по уши влюбленная в Натаниэля, не могла молча стоять рядом, и сказала:

– Оставь его в покое, Вальтер! Чего прицепился?

– Заткнись, дура! – как всегда был резок Вальтер.

– Сам заткнись! Не трогай нас! – сказала Марлен, взяв Натаниэля под руку.

– Не трогать вас? Ах, влюбленная парочка, ну извините!

Натаниэль выдернул свою руку из-под руки Марлен и сказал, глядя на Вальтера:

– Чего ты хочешь, Вальтер? Что тебя так беспокоит? Тренер заявил меня на чемпионат, значит, я заслужил. Выиграю я или нет – не важно! Пусть это тебя беспокоит! Ты же у нас чемпион! А для меня главней участие! И если моя мать придет, чтобы посмотреть на меня, значит, я действительно чего-то стою в этой жизни. Ты не думай, что можешь унижать меня!

– Ха! Унижать? Да нужен ты мне! Мать говоришь? По-моему она тебе не мать! Весь мир знает! Ты телевизор смотришь?

Для Натаниэля услышать это, словно получить ударом ножа в сердце. Нет, он уже подавно знал, что Синди ему не родная мать. Но каждое напоминание об этом не оставляло его сердце равнодушным и ему становилось больнее. Он всегда воспринимал Синди как родную мать, и никогда не инициировал разговоров по данной теме, ровно, как и Синди.

Любые разговоры о Синди и связанные с ней «блудные» темы были ему не приятны, и он был в гневе на Вальтера как никогда. Но стараясь скрывать любые эмоции, он сказал:

– Знаешь что? Иди ты к черту, Вальтер! – после чего развернулся и ушел.

Натаниэль не желал разговаривать с ним и тратить на подобного пустослова свое время.

– Правильно, вали отсюда, пока я тебя вовсе не опозорил! Хватит позора на чемпионате! Вот увидишь! – кричал ему Вальтер вслед.

Но Натаниэль вовсе отстранился, пытаясь не слушать эту «белиберду». Он просто шел, пока его не догнала рыжеволосая Марлен.

– Постой, Натаниэль! – впопыхах говорила она.

Натаниэль вовсе никак не реагировал. Ему не хотелось разговаривать. Марлен пыталась посмотреть ему в глаза, но они не поднимались и холодно смотрели в пол. Тогда Марлен схватила Натаниэля за руку, чтобы тот перестал идти от нее. Но Натаниэль грубо отдернул свою руку. Он не желал держать руку Марлен.

– Натаниэль, послушай! Не обращай на него внимания! Я знаю, что ты лучший! – пытаясь достучаться до Натаниэля, говорила Марлен, нечто разочарованная холодностью Натаниэля.

Натаниэль промолчал, после чего кивнул и пошел дальше. Но Марлен снова схватила его за руку и сказала:

– Постой, ну зачем ты так? Мы…

– Отстань! Какое «мы»? Нет никакого «мы»! Тебе ясно или нет? Я не люблю тебя! Хватит ходить за мной, будто я в тебе нуждаюсь! – наконец прорвало слова у Натаниэля, - Оставь меня в покое! – вспылил он.

Натаниэль стремительно ушел отсюда, оставив разбитое сердце Марлен, которая понимала и не понимала его одновременно. Она не раз признавалась Натаниэлю в любви. Это она нуждалась в нем. Но обеспокоенный чем-то своим, Натаниэль жил в каком-то отдельном мире, в который никого не впускал. И Марлен лишь могла смотреть ему вслед.