В ожидании взрыва он затаил дыхание. Ждать пришлось недолго. Петра от ярости завизжала и, обнажив клыки, бросилась на Рафферти:

— Мне просто надо было убить тебя самой, ублюдок! И это еще не поздно сделать!

Потребовались совместные усилия Амброуза и Джослин, чтобы оттащить от него разъяренную вампиршу. Как бы Рафферти к ней ни относился, он все же не желал становиться ее убийцей.

Как только Петру усмирили, Амброуз вызвал охрану:

— Вам будут предъявлены обвинения как в убийстве человека, так и в покушении на мистера О’Дея. Начиная с этого момента все ваши банковские активы считаются замороженными, до тех пор пока не будут покрыты все судебные издержки по данному делу, а также не будет взыскана назначенная судом компенсация за те неудобства, которые мистер О’Дей претерпел от ваших действий.

Петра все еще посылала им проклятия, когда охранники силой выводили ее из приемной. Казалось, это будет длиться вечно. Наконец Амброуз обратил свое внимание на Джослин и Рафферти:

— Вы оба играли сегодня в очень опасную игру. Если б она умела держать язык за зубами, вы сейчас были бы на обратном пути в камеру, где приговор немедленно привели бы в исполнение.

— Это был шанс, и мы должны были попробовать!

Джослин выглядела необычно бледной. Было очевидно, что напряжение последних нескольких дней сказалось на ней самым серьезным образом.

— К концу недели я жду вас с заявлением об отставке, Канцлер Слоун!

Рафферти огрызнулся:

— Но она…

— Ни слова больше! — Амброуз одним быстрым взглядом окинул их обоих. — Канцлеры должны оставаться нейтральными. Вы оба знаете это не хуже меня. Оглядываясь назад, я понимаю теперь истинную причину, почему она оставила свой пост Арбитра. Это все из-за ее чувств к тебе. А то, как ты бросился ее защищать, лишь подтверждает это предположение. Мое последнее поручение вам как Канцлеру, Слоун, будет подготовить необходимые бумаги для реабилитации мистера О’Дея после следственной ошибки, которая по отношению к нему была допущена. Я бы и сам сделал это, но мне придется заняться составлением обвинений против его бывшей невесты.

Рафферти попробовал было отыскать в себе хоть сколько-нибудь жалости по отношению к Петре, но не смог.

— Если вам нужны мои показания…

— Я дам вам знать, когда у меня будет время для всестороннего рассмотрения этого дела.

Джослин взяла Рафферти за руку и обратилась к своему начальнику:

— Благодарю вас за помощь, Канцлер. Должна заявить для протокола, что, хотя Петра, как это ни прискорбно, виновна во множестве ужасных вещей, она все же имела некоторые основания быть недовольной моими отношениями с Рафферти.

— Я приму это к сведению. — Амброуз собрал со стола все документы по делу. — Теперь я должен идти. У вас двоих, как я понимаю, есть свои планы.

— Так и есть, сэр. — На прощание Рафферти уважительно протянул руку чиновнику, который был заметно старше его. — Не возражаете, если мы пришлем вам официальное приглашение на нашу свадьбу?

Пожимая протянутую ему руку, Амброуз улыбнулся, пожалуй впервые за все это время:

— Непременно пришлите!

Когда старший Канцлер вышел, Рафферти, видя, как, поджав губы и хитро прищурясь, смотрит на него Джослин, сразу сообразил, что они еще не обсуждали этот вопрос и, пожалуй, он взял на себя слишком много, публично заявив об их намерении связать себя узами брака.

— Так вот относительно свадьбы… — начала она.

— Мне следовало бы обсудить это сначала с тобой…

— Да, следовало бы! Но если ты все же хочешь знать мое мнение — я согласна! Вместе с тем есть одна вещь, которую тебе не мешало бы обо мне знать.

По веселым искоркам в ее глазах он понял, что все будет хорошо.

— И что же это?

Она ухватила его за ворот куртки и притянула к себе:

— Мне не нравится, когда между помолвкой и свадьбой проходит слишком много времени!

Долгий поцелуй последовал сразу за ее словами.

Перевод Д. Голубева

Таких неприятностей не всегда удается избежать даже магу, выращенному демоном.

Одной рукой Лиана Спокарелли вцепилась в ручку двери, а другой — в ножны катаны.

— Какого черта тебе здесь нужно?

У порога стоял нихтврен — высокий и обманчиво хрупкий мужчина, с копной грязных белокурых волос и лицом киношного ангела. Руки он небрежно сунул в карманы льняных брюк. Аура нежданного гостя представляла собой густой и восхитительно-грешный дымок бесцветной энергии сверхъестественного существа, но без приятных пряных ноток, которые с детства врезались ей в память.