Пока единственный уцелевший семьи Кой-Кой переваривал трагическую новость, до Снорри Два Мизинца дошло, что старший друг их бросает.

— Дом Саади, дом Саади, ты же… вы же говорили, что мы будем вместе, что мы не расстанемся.

— Беги домой, Снорри, — Рахмани развязал тесемки рюкзака, вытащил тяжелый пакет. — Возьми Олафа на спину. Слушай, ты сумеешь спрятать его лучше, чем я. Вот это — вам пополам. Где искать покупателя, тебя не надо учить.

— Это же… это же Камни пути, господин. Это огромные деньги, дом Саади.

— Это мертвые Камни, мне их не разбудить. Их уже никто не разбудит, Снорри, но ты выручишь за них несколько тысяч. Хватит денег, чтобы одеть нашего друга и раздобыть для него паспорт. Я уверен, что ты спрячешь его в Брезе…

— Дом Саади, я никуда не уйду отсюда! — встрепенулся Олаф; костяные амулеты запрыгали на его впалой груди. — На Зеленой улыбке я сгину, я не могу жить в городе. Возьми меня с собой, дом Саади! Вдруг мои глупые братья не погибли в реке?

— Взять тебя с собой? — опешил Рахмани. — Но ты не представляешь, куда я направляюсь. Ты не умеешь плавать, мне придется сразу же спасать тебя… Ладно, это ерунда, но что ты будешь делать в джунглях?

— Зато я знаю, куда направляется дом Саади! — Снорри Два Мизинца уложил свое длинное прямое брюшко на камни и стал похож не на паука, а скорее на задумчивого кузнечика. — Он одержим идеей отнять живой Камень пути у прекрасной домины…

— Снорри, заткнись!

— Дом Саади, я не могу просто так взять и вернуться в Брезе, — хмыкнул водомер. — Ты сам говорил, что ребята в Гильдии спят и видят меня на виселице! Кроме того, доминиканцы могут вернуться. А вдруг они запомнили меня на берегу? Мне даже страшно представить, что со мной сделают добрые горожане…

— Я тоже пойду с тобой, — уперся волосатый перевертыш. — У меня больше нет семьи, дом Саади. У меня есть только ты, и… и это тупое насекомое.

— Провались ты, вонючка, — отвернулся водомер. — Дом Саади, не бросать же его одного! Он честно сторожил Янтарный канал, мы не можем его бросить!

— Хорошо, хорошо, мы нырнем вместе, только замолчите оба! — потребовал Рахмани. — Снорри, ты сам понесешь Олафа, у меня должны быть свободные руки. А теперь не мешайте, мне надо слушать время…

И шустро полез вниз, цепляясь за острые выступы породы.

— И не надейся, что я тебя понесу по суше! — вполголоса заявил приятелю Снорри.

— Выходит, ты до того проворовался, что тебя хотят прирезать твои же дружки? — в тон ему ответил Олаф. — Снорри, а ты уверен, что там везде глубоко? Насколько там глубоко? Я видел две реки, и обе были маленькие, я бы не смог там утонуть…

— Кой-Кой, эта река глубокая, я тебя уверяю! Ах, дьявольщина… — пробормотал вслед ловцу водомер, пытаясь почесать чешуйчатый затылок одной из задних ног. — Дьявол во плоти, вот кто он.

— Вы намерены застрять тут оба?! — снизу прокричал Рахмани.

Пока они торопились следом, переругиваясь и вздыхая по поводу светлых времен, когда в мире не обижали замечательных водомеров с Суматры и мудрейших художников-перевертышей, умевших заманивать путников в переплетения плоских линий, Рахмани следил за янтарными блестками, всплывающими из глубины пруда.

По ту сторону билась о пороги Леопардовая река. И где-то на камнях Леопардовой реки купалась в ледяной радуге Женщина-гроза. Ее кожа отливала расплавленной медью, а в волосах могла заблудиться даже ночь. У нее за пазухой грелся Камень пути, но ловец шел не за Камнем…

— Дом Саади, а ты так и не снимешь платок со рта?

— Позже, — прошептал Рахмани, и шагнул в темноту. — Позже…

И прохладные воды сомкнулись над его седеющими кудрями. Янтарный канал встретил ловца неласково, но Рахмани был к этому готов. Он почувствовал, как в воду плюхнулся Снорри со своим приятелем на руках; Кой-Кой старательно зажимал нос и уши. Затем звуки пропали, как они всегда пропадают в глубине; наступила полная дезориентация, исчезли верх и низ, тело стало весить не больше волоска, и волосок этот, мотаясь из стороны в сторону, кружил посредине сужающейся янтарной воронки…

Рахмани заранее набрал в грудь воздуха, поскольку никогда не известно точно, как долго продлится переход. Одно дело — старинные Янтарные каналы, скрытые в мелких озерах, вдали от морей, от вулканов, смерчей и прочих природных неурядиц. Вокруг таких каналов возведены дворцы, их ложи убраны в мрамор, построены ступени и навесы, вымощены подъездные дороги и покрыты изразцами башни сборщиков податей. В таких местах возникают постоялые дворы, разбиваются парки и селятся торговцы всех мастей. Недаром считается, что столица Горного Хибра, город с миллионом жителей, город ста мечетей, Джелильбад, вырос вокруг Янтарного канала, по которому еще в годы правления Кира дети Авесты водили свои караваны на Великую степь. Джелильбаду в этом смысле повезло: там целых три больших канала.