Второй бритоголовый застыл, нацелив на меня свою пушку. Я поразилась, с какой точностью он вычислил меня за короткий миг прозрения. Его крепкий палец уже наполовину вдавил железный крючок, когда формула Охотника вновь погасила свет. На сей раз освещение испортилось надолго, заодно пропала музыка, откуда-то раздались женские визги.

Затем мы протискивались мимо замерзшего стражника, а Юля тряслась, словно ее скрутила лихорадка. Крепыш следил за нами глазами, пока мы не очутились позади. Тогда я убила его, быстро и безболезненно. Такого врага нельзя было оставлять живым за спиной.

— Домина, сюда бегут трое, и снизу поднимаются еще трое, — предупредила Кеа. — Те, что впереди, вооружены только палками и ножами. Нужный нам человек находится внизу. С ним в одной комнате пятеро мужчин и две женщины, много оружия, спиртного и шиши. Нет, я ошиблась, женщин там не две… Они танцуют и меняются постоянно. Домина, у меня сильно щиплет в висках. Слишком много живых Камней пути!..

— Да, у меня тоже болит голова, — поддакнул Кой-Кой. — Я слышу, как все они кричат!

— Это сотовые? — ахнула маленькая ведьма. — Ну надо же! А я-то всю жизнь считала, что у меня одной башка от них трещит! Марта, давайте уйдем отсюда, я вас прошу!..

Впереди, в тупике, находилась нужная нам дверь, а справа — широкая лестница на верхнюю, открытую палубу. Там раскачивались на веревках уснувшие фонарики, там первые штрихи лазури раскрашивали утреннее небо.

— Поздно просить! Ложись на пол, быстро!

К несчастью, вторично формулу Охотника так скоро произнести нельзя, на это даже среди народа раджпура способны всего лишь две Матери. Раскручивая в левой руке сэлэм, я развернулась к тому, кто выбежал навстречу из узкого коридора. Это детский трюк, но, как всегда, он удался. За первым спешили еще двое, эти совсем не походили на первых — щуплые, черноволосые, усатые, с глазами шакалов, но тоже в белых рубахах.

Они принялись топтаться на месте, уставившись на свистящий веер у меня в руке. Краем глаза я засекла, когда с верхней палубы выкатился очередной мордатый с бритой головой. Он спрыгнул со ступеней и, уверенный, что я его не вижу, сунул руку за пазуху. Он двигался быстро, очень быстро, совсем не так, как недавние «бобры». Не поворачиваясь, я метнула в него с правой руки кинжал.

— Домина, кольчуга!

Кеа вскрикнула, но опоздала. Секунду спустя я по звуку определила собственную ошибку. Кинжал воткнулся в безрукавку, спрятанную у крепыша под одеждой, они называют это бро-не-жи-ле-том.

Мой бросок помешал выстрелу. Бритый замер, разглядывая свой живот, ему в спину уткнулись двое его товарищей.

Меня спас отважный Кой-Кой. Он моментально перевоплотился в голую девицу с роскошным телом, точь-в-точь такую, как на портрете, висевшем в коридоре. Здесь повсюду висели картины с голыми женщинами.

— Уйди, дура! — рявкнул широкий человек на трапе.

Не вынимая из жилета мой кинжал, он прицелился в меня из короткого ав-то-ма-та, свободной рукой толкнул перевертыша в голое плечо; он даже не задумался, откуда взялась здесь голая роскошная блондинка.

Кой-Кой хлестко развернулся, огромные розовые груди всколыхнули воздух, человек с автоматом задрал голову и медленно упал спиной на руки своего приятеля, застрявшего ступенькой выше. Его толстые ноги дергались, кровь из вспоротого горла заливала стену и портреты. Наверняка я одна успела заметить, как сверкнул голубой серп на локте перевертыша.

Я плюнула иглой, целя в лицо второму крепышу, и очень вовремя повернулась к своре с дубинками.

Черноволосые шакалы кинулись в атаку толпой.

Кой-Кой распался на части, проскользнул между ног у тех, кто спускался по лестнице, вырос у них сзади…

Я прыгнула навстречу черноволосым усачам. Мне было важно не позволить им стрелять. Я уже догадалась, что в этом мире никто не выйдет против меня в честном поединке, никто не скрестит со мной меч или кинжалы. Здесь предпочитали сразу убивать, а не выяснять, на чьей стороне правда.

Я взлетела на левую стену, оттуда — на правую, толкаясь обеими ногами, в танце «порхающей бабочки». Первый дважды промахнулся, целя ножом, третий удар я отбила лезвием, а потом я отрубила ему кисть руки. Второму я внушила, будто бью сверху, а сама ударила левым подплужным, снизу, в подбородок. Зато третий почти достал меня своей дубиной…

Он оказался очень быстрым противником, несмотря на тяжелый торс. Я встречала немало рыцарей Плаща, те грызут кору или вдыхают дым дерева боа, чтобы добавить скорости, хотя позже скорость превращает сердце в тряпку. Этот смуглый парень двигался шустро, хотя ничего не курил и не грыз.

Он уклонился от лезвия, сделал обманный резкий выпад ногой. Я нанесла поземный, с подшагом левой, и сразу засечный, но он снова меня опередил! Я еле уклонилась от окованной металлом подошвы его туфли, тут он задел меня слабо, но от прикосновения его черной дубины у меня в глазах полыхнули молнии, а колени стали чужими. Потом я узнала, как это называется. Шокер.