— Ты видел там своих соплеменников, — сказала Алеата, догадываясь, о чем он думает.

— Тени, — повторил он хриплым голосом. — Никого из моих собратьев больше нет. Уничтожены титанами. Я остался один. И когда я умру, гномы перестанут существовать.

Алеата вновь посмотрела на площадку амфитеатра — теперь он был пуст, абсолютно пуст.

— Нет, Другар, — вдруг сказала она, — это не так.

— Что ты хочешь этим сказать — не так? — сердито глянул на нее Другар. — Что ты знаешь об этом?

— Ничего, — согласилась Алеата, — но мне кажется, один из них услышал меня, когда я к ним обращалась.

Другар хмыкнул.

— Это только твое воображение. Думаешь, я не пробовал? — мрачно спросил он. Его лицо исказилось от горя. — Видеть моих собратьев! Видеть, как они разговаривают, смеются! Я почти понимаю, о чем они говорят. Почти слышу вновь язык моей родины.

Он зажмурился. И, резко отвернувшись от нее, начал пробираться меж рядов амфитеатра.

Алеата смотрела ему вслед.

“Какой бесчувственной и эгоистичной я была! — сказала она себе. — У меня есть хотя бы Пайтан. И Роланд, хотя его можно и не считать. Рега тоже не такая уж плохая. А у гнома нет никого. Нет даже нас. Мы сделали все, чтобы оттолкнуть его. И он пришел сюда — к теням, чтобы утешиться”.

— Другар! — громко окликнула она его. — Послушай. Когда я стояла на этой звезде, я сказала: “Я здесь, прямо перед вами!” — и увидела, как один из эльфов обернулся и посмотрел в мою сторону. Его губы двигались. Могу поклясться, он проговорил: “Что?” Я повторила, и он выглядел смущенным, оглядывался по сторонам, как будто слышал меня, но не видел. Я в этом уверена, Другар!

Он наклонил голову набок, глядя на нее с недоверием и с огромным желанием поверить.

— Ты не ошибаешься?

— Нет, — солгала она. И весело рассмеялась. — Разве могло быть такое, чтобы я стояла среди мужчин и они меня не замечали?

— Нет, я не верю, — гном опять помрачнел. Он подозрительно смотрел на нее, сбитый с толку ее смехом.

— Не сердись, Другар. Я просто пошутила… Ты был такой… такой грустный, — Алеата подошла к нему и дотронулась до руки гнома. — Спасибо, что привел меня сюда. По-моему, это просто чудесно! Я… я хочу прийти сюда с тобой еще. Завтра. Когда будет свет.

— Да? — обрадовался он. — Конечно. Мы придем. Но только не говори остальным.

— Не скажу ни слова, — обещала Алеата.

— А теперь нам надо возвращаться. Они будут беспокоиться. О тебе.

Алеата заметила, как он с горечью выделил последнее слово.

— Другар, а что, если они все же настоящие? Тогда это означает, что мы здесь не так одиноки, как думаем?

Гном снова пристально посмотрел на опустевшую звездную площадку.

— Не знаю, — сказал он, качая головой. — Не знаю.

Внезапная вспышка света в Звездной камере заставила Ксара поспешно выйти из нее. Ему удалось отделаться от старика-сартана, навязав его эльфу, который поднялся наверх, чтобы опять нести чепуху. Решив, что менш и помешанный старик отлично поладят, Ксар оставил их у двери в Звездную камеру. Оба стояли, глупо пялили глаза на яркий свет, пробивающийся снизу, из-под двери.

Старик распространялся о какой-то теории, касающейся работы машины. Когда-то эта теория могла бы показаться Ксару интересной. Теперь же она волновала его меньше всего. Повелитель Нексуса нашел убежище в библиотеке — единственном месте, где, он был уверен, менши ему не помешают. Пусть сартанский свет бьет из этой Звездной камеры и из любой другой, ей подобной. Пусть он принесет свет и энергию во Врата Смерти. Пусть рассеет ужасную тьму Абарраха, согреет замерзшие морские луны Челестры. Что до всего этого Ксару?

А если старик прав? Если Санг-дракс предатель?

Ксар развернул свиток, разгладил его руками на столе. Свиток принадлежал перу сартана, в нем описывалось мироздание таким, как они его создали, — четыре мира: Воздух, Огонь, Камень, Вода — соединенные четырьмя переходами. Покорить эти миры сначала казалось так просто! Четыре мира, населенных меншами, — они падут перед могуществом Ксара, как подгнивший плод падает с дерева.

Но неудачи следовали одна за другой.

“Похоже, плод на Арианусе не настолько подгнил, — пришлось ему признаться самому себе. — Менши мужественны и сильны, и не собираются легко сдаваться. А кто мог предвидеть такое поведение титанов на Приане? Даже я сам не мог предположить, что сартане окажутся настолько глупы, что создадут гигантов, снабдят их магией, а потом утратят над ними контроль.

А эта вода Челестры, разрушающая магию? Как могу я завоевать мир, где горстке проклятых меншей достаточно выплеснуть на меня ведро воды, чтобы полностью обезвредить?

Я должен найти Седьмые Врата. Это необходимо Иначе я проиграю”.

Поражение. За всю свою длинную жизнь Повелитель Нексуса ни разу не допускал мысли о поражении, никогда не произносил вслух эти слова. Но сейчас он был вынужден признать такую возможность. Если только не отыщет Седьмые Врата — место, где все началось.

Место, где — с его помощью — все кончится.