сморил меня.

* * *

Проснулся я в полной темноте и судорожно зашарил вокруг в поисках «махновки».

Пальцы наткнулись на незнакомую пластиковую рукоять… «Вал», ну конечно, у меня же

теперь «вал». И я не на стоянке в палатке, вместе с Мишей. Его больше нет. Это земляной лаз

под дворницкой – под домом Травника.

Определившись со своим положением в пространстве, сел. У «живокоста» есть

интересное свойство: если, использовав его, начинаешь активно двигаться, он тебя

дополнительно бодрит, тонизирует, а если, наоборот, ложишься, замираешь – усыпляет.

Травник, назвал это, кажется, избирательным воздействием на нейромедиаторы, или как-то

так. Вот меня и вырубило, пролежал пластом без всяких снов, будто в черную бездну

провалился.

Жаль, нет часов. То есть они у меня были, да сломались, новые еще не успел достать. А

вот фонарик – правильно сделал, что выключил перед сном. Теперь нащупал его, включил.

Сколько – времени неясно, но, по ощущениям, спал долго. Много часов, на самом деле, ведь

прошлую ночь поспать не удалось, потом весь день в пути, а тут еще «живокост»… в общем,

срубило знатно.

Здесь ничего не изменилось. Лаз, круглая железная дверь, разрытый тайник. Вспомнив

про найденное в нем, я нащупал висящую на груди цепочку. Теперь там не только кулон, то

есть электронный ключ Михаила, но и кожаный мешочек с пузырьком, а в том – маслянистая

зеленая жидкость, тоник под названием Темнозор.

Я сунул дневник за ремень на спине, взял оружие и пополз назад. Выбравшись из лаза,

долго прислушивался под второй дверью, но ничего не услышал. Вообще ничего, полная

тишина в дворницкой. Погасив фонарик, приоткрыл дверь и выглянул. Тусклый свет

пробивался в пролом, выпавшее оттуда одеяло лежало на полу.

Быстро выяснилось: в лаборатории никого, кроме меня, нет, хотя недавно кто-то здесь

побывал. На столе, на стене и полу остались небольшие пятна светящейся слизи. Еще я

заметил глубокую царапину на краю стола, а ведь тот был металлический.

Сорванный плакат был располосован, будто ударом когтистой лапы, причем расстояние

между когтями впечатляло – по несколько сантиметров. Это какую граблю надо иметь, чтоб

так дерануть? Рваные прорехи прошли как раз по изображениям тоников и надписи про

Лесной угол.

Главное, что рюкзак лежал на том же месте, не тронутый. Как и коробки с артами.

Собрав их, увязав в брезентовый узел и подвесив к рюкзаку, я вышел из лаборатории.

Ни в кухне-спальне, ни в холле – никого. И входная дверь заперта. И как тогда этот, что

оставил слизь и следы когтей, проник внутрь? Получается, все же через прореху в окне. Хотя

она узкая, с учетом ветки… Ветки?

Насторожившись, я вернулся назад и понял, что изогнутая ветвь переместилась в

проломе. Раньше она приходилась точно на середину дыры, слева и справа оставались узкие

просветы, в которые я вставил свернутые одеяла. А теперь ветвь сдвинулась влево, сильно

смяв одно одеяло – пожалуй, его и не вытащить уже, так зажало – и открыв большее

пространство справа. Словно дерево специально сдвинулось, освобождая для кого-то путь.

Я приоткрыл входную дверь, сунул наружу сначала глушитель «вала», за ним – голову,

огляделся, толкнул дверь и шагнул наружу. Никого. Солнце еще не встало, но было

достаточно светло. Акации, кусты сирени, дырявая ограда парка, за ней улица и дома.

Магазин со столиками. И никаких призраков-фантомов. Может, они мне почудились?

Галлюцинация, надышался какой-то алхимической гадости в дворницкой или Лес мне голову

морочил…

Но велосипед у двери точно не привиделся. Вот он стоит, вполне себе материальный, а

значит – могу уехать отсюда.

Так я и сделал. Когда достиг моста, совсем рассвело, хотя небо затянули плотные

облака. Было хмуро и зябко. В такое время больше всего хочется в дом, к теплой печке, а еще

лучше – в постель под бок к теплой женщине. Но – покой нам только снится. Бросив

велосипед в кустах, я стащил со спины рюкзак, положил на землю рядом с брезентовым