им медь

металл тайн,

где

в пчелиной страде

труда

вычерчивал на меди мед –

сад

Христовых страстей и страданий гравер,

исповедуя медной зеленью легких

дней недолгих

философию пчел

семьи за плечами.

Медленная дрема

медальона ее лица

медью наведена рукой ревнивца,

дева с младенцем –

дневная звезда над колодцем,

оделяя пыльцой медоносной

царицу-пчелу –

иглу

гравера,

ужалившую нас

медиевалью сквозь

свинец

страниц.

Ниц

луч

бледной медали солнца

сочится,

сходит витраж через

лестницей в череп

медика-аптекаря,

титрующего капли купороса

меди ума

гравера –

древнего друга

в едином кругу друзей вокруг

Большой и Малой Медведицы.

Дочь вся из меда лица

и меди волос

свадьбой смела с небес звезду отца.

Он как бы хочет взойти за ней на небо ногами –

навзничь – его несут по дороге,

кольцами медного змея вернувшей

из долгого странствия

доброго сына,

дабы снова

полнился медным

медовым гудением

дом

гравера на меди. Аминь.

Туман

Утренний череп залива глазницами донными движет

пухнет зонтом водяным на серебряных спицах

На каменных лыжах спускается соли напиться

лыжница в платье из ломкого газа – задраенные глазницы

латами лопаток прикрывает грудь

Уселись

разделенные столом и цельного куска света

каждый другому – зеркальная карта

невидимой гранью спектра игральной кости

повернут хозяин к гостю

Гость усреднен до овала

и облаком влаги влачится по скалам

перепиленный кубок летает Сатурном в расплющенной шляпе

еще не разъятый

Там смутного гейзера лопнувший конус

растекается размагниченный компас

расходятся губы в прощальное у-у-у-у-у-у

поцелуя гудка парохода

Перстень

Сбежались к ювелиру все кольца:

– Отец, отец!

– Я не планировал столько детей иметь,

чем же я буду вас кормить,

золотые, серебряные?

– Женскими пальцами, –

отвечали кольца.

Звенели кольчугой на коже –

аура дрожи.

Приходили женщины-сборщицы,

сгребали в корзины кольца,

запускали в них пальцы,

искали сердце – колоколец.

На цоколях холода – серебра

статуи золота – тепла

сквозь кольца-колодцы

глядят на солнце.

Месяц – перстень

упал на пол,

в кольцо сомкнулся.

Ювелир проснулся.

Недвижимо, осторожно

выбрался из кольчатой кожи.

По лестнице,

что лепят ночные стрижи,

ушел,

вырезая следы – ножи.

Лестница

Две птицы,

соединенные крученым шнуром.

Три птицы,

соединенные медной цепочкой.

Четыре птицы,

соединенные шелковым платком.

И многие другие,

объединенные идеей лестницы

из воздушных квадратов.

Щебет, свист –

лестницы поют клювами вниз.

Морские рыбы вторят хоралу,

красный коралл

прорастает в сердцах,

кальций мерцает или

кремний на крыльях.

Лестница птиц видит лестницу снов –

птичий сфинкс.

Мир строился сверху вниз,

будто падая ниц

с лест-

ниц,

стра-

ниц,

рес-

ниц.

Так и мы опускались –

ледяными словами туманы творить,

изобретать ураганы, тайфуны, цунами.

Но зато мы придумали штиль –

океаны учить отраженью.

Но зато мы внедрили жесты в деревья,

а еще сочинили верблюда, жирафа,

утконоса, лемура, тапира

и муравьиного льва.

Но когда мы, наладив песчаные бури,

уснули смотреть в телескоп через камень,

лестница птиц развернулась над нами

и вознесла нас обратно на небо –

смеяться любить.

Сталактиты