2.

"в эпоху разложения естественно...

– ----------------------- пруссак подвижный и плоский

...перемещаются в переферию

– ------------------------ словно арбузное семечко

...а из задворков и низин литературы

– ------------------------- выглядел как

...вплывает в центр какой-нибудь "сендык"

– -------------------------- воплощенный график

оказывается какая-нибудь рыба

– ------------------------ торопливо бежал по

оказывается литературным фактом

– ----------------------- как служащий по Манхеттену

а гемороидальный цвет лица

– ------------------------ норовя провалиться в

оказывается типично грибоедовским

– ------------------------или как там у них называется

хромал как ямб так и не стал новатором

– ------------------------ рассеянное внимание

но отсидел и вышел Биленковым

– -------------------------- линейные совпадения

с которым мы бродили по Москве

– ------------------------- не надо классифицировать

послевоенной и литературной

– ------------------------- мистических насекомых

улыбнулся фарфор на витрине

между строк покойник улыбнулся

во все небо город улыбается

коркой улыбается пирог

– ----------------------------------------------------------------------

Валерия Нарбикова

ГОРОДА

Фрагмент

В Цюрихе на берегу озера я беседовала с итальянцем, который ловил форель. А ведь форель лучше застрелится, а в грязной воде жить не будет. И меня просто приводило в восхищение вот что: на набережной озера есть такой проспект, там перечислено, какие птицы водятся в озере. И я смотрела на картинку – вот лебедь, смотрела на озеро – есть, на самом деле лебедь есть; чайка – на картинке; и на самом деле чайка плавающая, летающая, сидящая на спине лебедя, живая чайка – есть. Утка с селезнем на картинке, и на самом деле живая утка с живым селезнем есть. Как будто в этот момент я творила этих птиц, я их оживляла. И над этим не надо смеяться! С человеком может случиться такое, что все останется только на картинке. Вот, например, стихи и реальность. Стихи как бы одна реальность, а реальность как бы другая реальность. Я однажды видела, что эти две реальности могут совпасть, когда была в Крыму, в заповеднике в Новом Свете – я читала стихи Михаила Кузмина из сборника "Форель разбивает лед", кстати сборник стихов, где нет ни одного плохого стихотворения – большая редкость, и в стихах было так: по веселому морю плывет пароход, я посмотрела и увидела, что море веселое и по нему действительно плывет пароход, дальше в стихах было – облака расступились, что мартовский лед, это было очень похоже, это были рыхлые облака, это были рыхлые льдины на мартовской Неве. Все точно совпало впервые в заповеднике. Но ведь Цюрих не заповедник. Это просто жилой город. Как же удалось, чтобы картинка с птицами соответствовала живым птицам в реальности. Я три дня подряд выступала в Лейпциге, потом провела бессонную ночь в поезде, то заходили контролеры, то проверяли визу – поезд шел через Прагу – тогда я подумала, что границы надо отменить хотя бы ради спящих людей. И так вот не выспавшись, я приехала в отель в шесть утра, оказалось, что номер для меня снят с 12, они не знали, что я приеду так рано. Мне хотелось спать. Все было закрыто. Я нашла какое-то ночное кафе, наверное, для рабочих, там сидели двое рабочих в оранжевых куртках, и хозяин кафе принес мне кофе и яблочный пирог, он даже поинтересовался, нравится ли мне пирог. Пирог мне нравился. Но вот какое желание охватило меня, я подумала, что если бы в Вене были бы публичные дома для женщин, я бы воспользовалась, заказала бы себе крестьянина, чтобы он меня обогрел, обнял, и я бы уснула с ним. Чтобы это был именно крестьянин, никакой ни поэт, ни художник, ни инженер, чтобы он даже поругал меня этот крестьянин, что я болтаюсь в такое время одна, чтобы никакой не было литературы, искусства, ничего чтобы этого на дух не было, а только чисто крестьянское тепло. И потом когда я об этом рассказала одной милой даме в Берне, она сказала, да, ведь в Вене это возможно, заказать мужчину для прогулок, она не поняла, мне не нужен был мужчина, мне не нужно было для прогулок, мне даже рабочий был не нужен, только крестьянин в этот час, чтобы просто обняться.

– ------------------------------------------------------------------------

Александр Ткаченко

ПРОЛЕТ

1.

Еще сто тысяч лет здесь простоят

озера бледные и лес высокоголосый

еще сто тысяч лет здесь не простят

твои на поворотах острые заносы

Высотки падая еще здесь проторчат

все те же тыщи лет. Их кариес

расскажет всем что город только чах

но умирать он отказался наотрез

И солью разъедаемый насквозь и нефтью

он жителей своих в кварталах колыбелил

и птица с птицею над алюминиевою ветвью

здесь сталкивалась в стропах корабельных

Еще сто тысяч лет здесь не присесть

и не расслабиться разбитым Одиссеем

на каждый голос раскинута в нем сеть

и тысяч сто привычных потрясений

2.

Никто не вздрогнет. Природа не плачет

она источает как море так каплю

и даже за скалы за луны не прячет

свой стыд за бессмертье не так ли

не так ли он мой играющий разум

смеется над всем что тебя не касаясь

уходит в порыве чарующем и безобразном

частицею влаги всемирной представясь

Никто не вздрогнет потому что повязаны

в человеке рожденном свершившие грех

лицо отвернув исказив пересказами

что был мол не тот человек...

Что мог он грустить, но о вечном не думать