Курс истории Ключевского был издан вскоре после XX съезда в 1956—59 гг. Однако

в предисловии столько извинений и оговорок, словно речь идет об издании некой запретной литературы. Все еще перечислялось, чего недоучел Ключевский, где остался он на «идеалистических» позициях. Все эти оговорки и ярлыки давно пора сдать в исторический архив, ибо время показало, что все попытки дать «единственно правильное» объяснение истории сплошь и рядом ничего не объяснили и не открыли, потому что ко всему этому нужна еще и такая «малость» — талант историка. Ключевский читал свой исторический курс в сложное, противоречивое время реакции, наступившей после благодатных перемен. Отмена крепостного права, становление русского правосознания, суд присяжных, всеобщая уверенность в пагубности деспотизма, в благотворном влиянии гласности — все это оказало воздействие на историка. И хотя светлым надеждам не суждено было сбыться, само благотворное, оздоровляющее влияние этих ценностей останется несомненным.

Ныне стали едва ли не пословицей слова из фильма «Покаяние»: «Зачем нужна улица, если она не ведет к храму?». История Ключевского ведет нас к прекрасному храму познания. Очертания этого храма вдруг оказываются знакомыми, хотя взор историка устремлен в будущее. «Человек украшает то, в чем живет его сердце... Современный человек, свободный и одинокий... любит окружать себя дома всеми доступными ему удобствами, украшать, освещать, согревать свое гнездо. В Древней Руси было иначе. Дома жили неприхотливо, кое-как... Местом лучших чувств и мыслей была церковь. Туда человек нес свой ум и свое сердце, а вместе с ним и свои достатки... В 1289 г. умирал на Волыни Владимир Васильевич, очень богатый, могущественный и образованный для своего времени князь, построивший несколько городов и множество церквей, украсивший церкви и монастыри дорогими кованными иконами с жемчугом, серебряными сосудами, золотом шитыми бархатными занавесами и книгами в золотых и серебряных окладах. Он умирал от продолжительной и тяжелой болезни, во время которой лежал в своих хоромах на полу на соломе».

Так, оказывается, можно писать историю!

Можно ли бороться с бездуховностью и вещизмом, не обращая взгляд к тем духовным высотам, которые были достигнуты нашими предками еще в двенадцатом веке? Охранять надо не только памятники архитектуры, но и незримые этические ценности, увы, тоже подверженные разрушению и коррозии с течением времени. И здесь опять труды Ключевского — повод для размышлений.

Близится значительное событие — тысячелетие крещения Руси. И может быть, стоит в преддверии этой весьма значительной даты по-новому взглянуть на очень сложную взаимосвязь истории, религии и культуры. Ведь и сегодня сплошь и рядом можно услышать от бойкого экскурсовода, что в образе Богородицы художник изобразил не царицу мира, а некую «простую крестьянку», а храмы-де покрыты некий «декоративным орнаментом», а не чем-то более важным и значительным, нежели простой декор. Им хочется напомнить слова Лермонтова: «Так храм оставленный — все храм, кумир поверженный — все бог», — а затем и слова Ключевского: «Священные тексты и богослужебные обряды складываются исторически. Можно придумать тексты и обряды лучше; но они не заменят нам худших». И еще мысль, для многих спорная, но выслушаем ее по крайней мере: «Не смущайтесь этими терминами: религиозное мышление или познание есть такой же способ человеческого разумения, отличный от логического или рассудочного, как понимание художественное; оно только обращено на другие, более возвышенные предметы. Человек далеко не все постигает логическим мышлением и, может быть, даже постигает им наименьшую долю постижимого». К сожалению, многие наши штатные атеисты сплошь и рядом не способны отличить это высокое эстетическое чувство от суеверия или фанатизма. Это непонимание нанесло громадный ущерб всей нашей культуре.

Мы все еще не отвыкли от пагубного заблуждения, что на каждое явление истории есть одна единственно верная точка зрения и бесчисленное множество ошибок и заблуждений. На самом деле каждое историческое событие должно освещаться с разных сторон. Одно открылось Карамзину, другое — Соловьеву, иное — Ключевскому. Вот бы научиться такой множественности точек зрения на события близлежащие. Подлинная демократия невозможна без столкновения взглядов и мнений.

Могут спросить: почему тридцать лет не переиздавался курс истории Ключевского? Потому что периоду, который мы сегодня именуем эпохой инерции и застоя, Ключевский был не нужен. И труды историка служили косвенным объяснением происходящему. Механизм такого восхваления, увы, хорошо отработан в нашей истории.

Ключевского критиковали за внесение научных методов в святая святых, и в то же время из противоположного лагеря слышались обвинения в клерикализме. Если попытаться взглянуть на знакомые проблемы по-новому, тогда вопросы, поставленные Ключевским, покажутся весьма плодотворными и по-новому прозвучат такие слова из курса истории: «Накопление опытов, знаний, потребностей, привычек, житейских удобств, улучшающих, с одной стороны, частную личную жизнь отдельного человека, а с другой — устанавливающих и совершенствующих общественные отношения между людьми,— словом, выработка человека и человеческого общежития,— таков один предмет исторического изучения. Степень этой выработки, достигнутую тем или другим народом, обыкновенно называют его культурой или цивилизацией...».

Вот еще одна глубокая истина, от которой мы как-то отвыкли. Улучшение частной личной

жизни Ключевский считает целью и мерой исторического прогресса. Мы-то так долго говорили о массах вообще и будто совсем забыли, хотя марксизм-ленинизм на этом и стоит, что главная ценность — человек, личность и его человеческие личные или, правильнее скажу, личностные интересы, но для этого надо, чтобы личность была личность, а не безликая масса.

Вышел первый том собрания сочинений историка. Ключевский нужен нашему времени именно сегодня, когда приходят столь долгожданные перемены. История — не умозрительная область жизни. Она всегда фактор современности, особенно в переломные эпохи.

Последняя работа историка, написанная незадолго до смерти в 1911 году, называлась «Падение крепостного права в России». Ей предшествовал труд «Происхождение крепостного права». Замечательная симметрия, дающая возможность объединить эти исследования примерно под таким заглавием: «Происхождение и падение рабства в России» или еще короче: «Становление свободы»,— вечный, непрекращающийся процесс истории.