Шрифт:
Предметное восприятие души и страстей читается и в следующем отрывке преподобного Исихия: «Отличительное в Ветхом Завете первосвященническое украшение (чистая золотая дщица на груди, с надписью: «Святыня Господня», – Исх. 28, 36) было преобразованием сердечной чистоты, которое внушает нам внимать дщице сердца нашего, не почернела ли она от греха, дабы (если окажется такою) поспешили мы очищать ее слезами, покаянием и молитвою» [4] .
«От непрестанной молитвы мысленный в нас воздух чист бывает от мрачных облаков и ветров духов злобы» [5] . Понятия чистоты или почернения души, качества «мысленного в нас воздуха важны для нас и будут неоднократно упоминаться в книге.
Помыслы греховные «подходят к дверям сердца и, нашедши его, не охраняемым умом, один за другим входят в него, каждый в свое время. Когда какой из этих […] помыслов, поднявшись к сердцу, войдет в него, то вводит с собою целый рой нечистых помыслов и, омрачив таким образом ум и сердце, раздражает тело и влечет его к совершению срамных дел» [6] . «Рой нечистых помыслов» – не просто сравнение, это документальное описание того, что происходит.
« Опредмечивание» ощущений в психотерапии
Продолжая разговор о школах, так или иначе рассматривающих ощущения, особенно хочется выделить отечественный метод биоэнергосистемотерапии (БЭСТ), разработанный Е.И. Зуевым (С.-Петербург).
БЭСТ, как никакая другая манера работы, показывает способность человека передавать оператору (человеку, работающему в этой системе) оттенки телесных ощущений. Своеобразие БЭСТ заключается в том, что в процессе как бы массажной, но явно выходящей за рамки механического взаимодействия оператора с пациентом работы (которую, скорее, надо было бы назвать работой по движению ощущений в теле) задаются «странные» вопросы: о консистенции движущихся в организме «ощущений», о цвете внутреннего пространства и других характеристиках «схемы тела». Пациент, например, сообщает, что голова наполняется в процессе выполнения манипуляции. «Чем?» – спрашивает оператор. Пациент: «Воздухом (водой, молоком, смолой, свинцом и т. д.)». Захватывает БЭСТ-массажист складку над плечом. «Что я взял?» И слышит в ответ: «Птенчика».
Последователи Зуева аккуратно именуют вызывание образов ощущаемого порождением «иллюзий», «гипносуггестивным эффектом». Они используют получаемые необычные данные для регулирования своих оперативных усилий, а также для отвлечения внимания пациента в процессе выполнения процедур мануальной терапии. Представители школы БЭСТ, кроме того, предполагают: «Погружение в образную реальность является составной частью глубинной диагностики, поскольку пациент «выдает» те образы, которые заложены в структурах подсознания. Творческое применение знаний психоанализа имеет здесь безграничные возможности» [7] . Можно сказать, что психокатализ телесных ощущений есть развитие идей БЭСТ’а именно в направлении психотерапевтического использования способности человека к осознанию «схемы» своего тела.
Спонтанное опредмечивание ощущений
«Камень на душе» – один из образов переживания, наиболее часто предъявляемый пациентами, но отнюдь не единственный. «Медузы», «осьминоги» страха, сидящие в животе и запускающие свои «щупальца» во все части организма, «облака» тревоги в груди, заставляющие пациента заламывать руки и носиться по помещению, «массы» беспокойства, распирающие лоб, не дающие уснуть, «комки» обиды в груди, мешающие дышать, «шары» отчаяния в горле, выжимающие слезы из глаз (globus hystericus), «змеи» сомнений в голове, «изъедающие» мозги, «стальные пластины» контролирования ситуации в затылке, повышающие артериальное давление до предынсультного состояния, «свинцовые погоны» ответственности на плечах, расплющивающие позвоночник – все это тоже достаточно часто встречающиеся описания пациентами собственных ощущений.
Опредмечивание ощущений в художественной речи
В повседневной и поэтической речи, а также в пословицах нередко проскальзывают выражения типа: «у меня от проблем голова пухнет» («у меня башню рвет» – в осовремененной модификации), «на сердце кошки скребут»; радость описывается как большая , а горе как тяжелое. В медицине известна, например, «каска неврастеника», правда, неизвестно, как работать с этой каской . Часть этих и подобных им описаний принимается как нормальная, другая – как «авангард».
Можно было бы привести немало цитат из популярных песен, например:
«Не ходи к нему на встречу, не ходи,
У него гранитный камушек в груди».
Или из классических произведений: «Молодая стоит в темной и холодной прихожей, возле чуть теплой печки, греет руки, спину, ждет, когда скажут – «ужинать!» – и, поджав постаревшие, подсохшие губы, думает… О чем? О Родьке? Брехня все это, будто она его отравила, брехня! А если отравила… Господи боже! Если отравила – что должна она чувствовать? Какой могильный камень лежит на ее скрытной душе!» [8]
Нет нужды пополнять список выдержек, поскольку читатель сам может вспомнить подобные обороты речи, свидетельствующие о телесных ощущениях человека в процессе переживания им того или иного эмоционального состояния.
« Змеи в голове» – не признак шизофрении
Сам я, воспитанник клинической школы, долгое время воспринимал свидетельства пациентов о своих ощущениях как служебную информацию, помогающую установлению диагноза и верификации эффективности проводимого лечения. Если же пациенты сообщали мне о «кинжалах в спине», «чертях на плечах», «червях в голове», на ум приходило слово «сенестопатия», а за ним – не менее обязывающее сосредоточиться «шизофрения».