– Но ведь это же неправда!

– Пусть он попробует установить, правда это или нет. Французы ведут такую игру, что сами в ней запутались, а другому и подавно не разобраться. Буллит сдержал свое слово.

Нейрат обеими руками сильно потер щеки, словно хотел привести самого себя в чувство.

– До сих пор не могу опомниться: так блестяще, так удивительно все идет!.. А ты здесь зачем?

– Еще сам не знаю.

– Не упускай случая выступить хотя бы в последнем акте!

Гаусс пожал плечами:

– Это же не последний спектакль!

– Не знаю, пройдет ли еще что-нибудь так изумительно легко… Не зевай, старина, не зевай.

Нейрат дружески протянул ему руку и исчез.

Через несколько минут адъютант щелкнул шпорами перед задумавшимся Гауссом и повел его за собой.

К удивлению генерала, они миновали знакомый ему огромный кабинет Геринга, в котором на этот раз царила полная тишина. Не было слышно даже их собственных шагов, заглушаемых толстым ковром. Слабый свет нескольких канделябров, отражавшийся от золотой обивки стен, наполнял комнату полумраком. В углу на диване Гаусс заметил молчаливые черные фигуры офицеров СС.

Еще две или три такие же пустые и тихие, погруженные в такой же полумрак комнаты, и послушно следовавший за адъютантом Гаусс очутился в огромном зале, который в первый момент принял было за картинную галерею.

Рассеченные на правильные квадраты дубовые панели стен были сплошь завешаны полотнами. Невидимые лампы источали свет в отдельности на каждое из них, оставляя в тени все остальное пространство зала. Поэтому Гаусс в первое мгновение и не увидел ничего, кроме оленей, зубров, лошадей над барьерами и красных фраков охотников, изображенных на картинах. Но вот откуда-то снизу послышался хриплый голос Геринга. И стоило Гауссу обратить взгляд по направлению этого голоса, как он увидел нечто, что воспринял как личное оскорбление: в небольшом золотом бассейне-ванной, едва прикрытая слоем воды, желтела безобразная туша голого Геринга.

Первым порывом Гаусса было повернуться и уйти. Но он тут же заметил, что не одинок в этом странном салоне. Несколько генералов, высших чиновников Министерства иностранных дел, генералы и офицеры СС сидели в креслах или просто стояли у барьерчика, окружавшего бассейн. Среди них Гаусс увидел и Пруста. Раздувая рыжие усы, тот кричал в телефон так громко, словно командовал на плацу батальонным учением:

– Повторяю: генерал-фельдмаршал приказал придвинуть части к границе настолько, чтобы завтра на рассвете они могли быть в Вене… Да, сигнал будет дан сегодня же. Действовать молниеносно, чтобы австрийцы были вынуждены складывать оружие. Обходить, окружать, обезоруживать!.. Сопротивление? Его не будет. Ну, а если окажутся дураки, расстреливать напоказ остальным. – Пруст подул в усы и крикнул: – Вот и все! Донесения по телефону сюда, в ставку генерал-фельдмаршала! – И, выпучив глаза, повел ими в сторону бассейна, где Геринг, лежа на спине и выставив вверх огромный живот, вполголоса разговаривал с Кроне.

Конец ознакомительного фрагмента.