Бистон (раздраженно). Вот еще! У меня тут, знаете, не частная лечебница.

Доктор Эдж (возмущен словами Бистона; резко). А теперь будет лечебница…

Бистон. Нет, не будет! Если ему так уж плохо, отправьте его в больницу…

Миссис Бистон (протестующе).Джордж!

Бистон. Не вмешивайся, Хильда. (Доктору Эджу, злобно) Говорю вам, если ему так плохо, он должен быть не здесь, а в больнице.

Доктор Эдж. Ближайшая больница находится в Берпуле, но, даже если б это было и не так далеко, больного нельзя перевозить. И кстати, вы напрасно кипятитесь, хозяин. Если для вас главное – продажа напитков, то скоро вы их будете продавать ведрами… Бистон. Кому? Сиделке?

Миссис Бистон. Не обращайте на него внимания, доктор. Он сделает все, что нужно.

Доктор Эдж. Должен вас предупредить, миссис Бистон. Завтра к этому времени о вас будет напечатано во всех газетах. Вот что я имел в виду, говоря о напитках. Дело в том, что человек там, наверху, – это Саймон Кендл, самый знаменитый современный английский художник, великий человек, прославленный во всем мире.

Томми (возбужденно). Я так и знал, так и знал!

Что я говорил, а? Денег уйма…

Миссис Бистон. Успокойся, Томми. Так что мы должны делать, доктор?

Доктор Эдж (направляясь к выходу). Ничего, если все будет спокойно. Если ему станет хуже, сообщите мне. Но я думаю, ночь пройдет благополучно. Утром я зайду. (Оборачиваясь) Спокойной ночи!

Миссис Бистон (идет за ним). Погодите, я провожу вас, доктор.

Оба уходят.

Томми (Бистону). Я сбегаю наверх и послушаю, спит он или нет. Я ему сразу понравился, вот ей-богу. Он мне так и сказал: «Ну, говорит, Томми…» Я сказал ему, как меня зовут…

Бистон (перебивая, резко). А я, если ты сейчас же не прекратишь болтовню, так тебя назову, что ты не обрадуешься. Давай кончай уборку, живо!

Миссис Бистон возвращается. Она не может скрыть своего волнения.

Миссис Бистон. Подумать только – такая знаменитость! Наша фамилия – во всех газетах, по радио!

Бистон (недовольно). Ну, по мне, так без этого лучше. Что дальше-то будет? Долго он еще здесь пролежит?

Миссис Бистон (теперь озабоченно). Да-да, должно быть, ему плохо, бедняге, я совсем забыла…

Бистон (злобно). Ты всегда все забываешь…

Миссис Бистон (боится его, но в голосе звучит протест, она почти плачет). Зря ты это говоришь, Джордж. Иногда мне кажется, что ты озлоблен против всего света. Что бы ни случилось – тебе все нехорошо и ты считаешь себя правым, а других – виноватыми. Неудивительно, что наш Стэн не смог жить дома…

Бистон (злобно). И не заикайся об этом. Мы для него недостаточно хороши.

Миссис Бистон. Дело не в том. Ты и сам знаешь, что дело не в том…

Бистон (злобно). Так пусть идет ко всем чертям!… (С размаху опускает на прилавок большую стеклянную кружку, она разбивается вдребезги.)

В баре пожилой журналист с трубкой говорит по телефону.

Пожилой журналист. Говорит корреспондент «Бергтул пост»… Что там случилось в Скрупе?… Саймон Кендл?… «Рейлвэй армз»? Понимаю… Хорошо, завтра утром там будет корреспондент. Мы будем с ним держать связь… может получиться неплохой материальчик…

Несколько быстро сменяющих друг друга кадров: у телефонов – репортеры, раздаются голоса: «Саймон Кендл…», «Скруп – где это Скруп?», «Кендл настолько болен, что перевозить его нельзя…», «Полная потеря памяти…», «Рейлвэй армз», Скруп…».

Все еще слышны обрывки фраз, но теперь уже за кадром. Под проливным дождем мрачное, холодное строение – «Рейлвэй армз».

На него накладывается крупным планом Кендл, больной старик, он никак не может заснуть.

Бар. На полке – маленький приемник. Миссис Бистон ставит на стол тарелки с едой и большую чашку чая.

Миссис Бистон (зовет). Томми, иди завтракать! (Включает приемник.)

Входит Томми, размахивая телеграммами.

Томми. Вот еще телеграммы. Смотрите, целая куча. Миссис Бистон. Тсс! (Береттелеграммы.)

Томми умолкает и садится, потому что в это время раздается голос диктора.